Вадим Демидов

Тридцать по «Хронопу»

Опубликовано 29.06.2016 | Автор: Вадим Демидов

Сегодня — знаменательная дата для всех настоящих ценителей отечественной рок-музыки. Тридцать лет назад пятеро горьковских музыкантов решили записать дома у одного из них альбом «Домашний аквариум», в немалой степени, как ясно из названия, навеянный творчеством Бориса Гребенщикова. Так 3 мая 1985 года возник Хроноп, впоследствии не раз названный «самой великой из неизвестных групп русского рока».
За три десятка лет коллектив распадался и воссоединялся, кардинально менял репертуар и обрастал сайд-проектами. О его истории можно было бы написать объёмную и увлекательную книгу, которая, так или иначе, стала бы энциклопедией всего русского рока. Однако Kroogi в день тридцатилетия уникальной нижегородской группы не стали заниматься её историографией, а поговорили с лидером и солистом «Хронопа», музыкантом и литератором Вадимом Демидовым.

— «Хроноп» никогда не имел громкой популярности у широких народных масс, но всегда был и остаётся высоко ценимым и уважаемым в, как принято говорить, узких кругах знатоков. Как вы объясняете этот феномен? Это удел всех, кто пишет «интеллектуальную музыку»? И стремились ли вы когда-то к всенародной известности?

— Конечно, в начале 90-х, когда у «Хронопа» вышел винил на «Мелодии» и группа участвовала во множестве фестивалей, мысли о некоторой степени известности посещали. Но нужно было играть незамысловатые вещи вроде тех, что у «Чайфа», а мы, наоборот, в середине 90-х ушли во всякие заумные вещи, сочиняли песни с кривыми размерами 5/8 и 5/4. Ну и, разумеется, наша аудитория не была готова к такому. Ведь среди любителей рока не так уж много интеллектуалов.
А в середине нулевых меня потянуло играть музыку более простую, чем, собственно, «Хроноп» и занялся (правда, всё равно с каждым альбомом мы чуть-чуть усложнялись). А мыслей о всенародной известности уже как-то не было. Это просто хобби, и хобби красивое.

 — Вы были свидетелями и отражением развития российской музыки на протяжении нескольких десятков лет. Ваш стиль менялся вместе с тем, как менялась эпоха, вы расходились, воссоединялись… Вам никогда не хотелось составить что-то вроде музыкальной энциклопедии «Русский рок глазами «Хронопа» — и через призму одной группы показать, чем были эти тридцать лет для отечественной музыки в целом?

— Думаю, что наша дискография и есть такая энциклопедия. Мы начинали с акустических баллад, потом играли нечто гитарное в духе U2, потом ушли в арт-рок, успели поиграть и простенькие вещи а-ля «Наше радио». Впрочем, уверен, что в любой ипостаси мы узнаваемы. И «хроноп-рок» — вполне себе музыкальный термин.

— Вы пережили многие группы с куда более громкими, чем у «Хронопа» именами, и подошли к юбилею в отличной форме: ваш последний релиз «Сейчастье» заслужил лестные отзывы критиков (и не только российских). Это говорит о том, что ваш творческий потенциал за три десятка лет далеко не исчерпан. Какие планы на следующие тридцать лет?

— К сожалению, сразу же после презентации «Сейчастья» из группы по семейным обстоятельствам ушли двое ключевых участников, и до сих пор замены им я не нашел. Поэтому вот уже год группы не существует. Хотя песни сочиняются. И я еще не потерял надежду воссоздать «Хроноп». Просто в связи с развалом группы немного переключился на другие вещи: издал вторую книгу стихов, написал роман. К тому же много занимаюсь изобразительными вещами – клею коллажи, рисую акрилом. На фейсбуке веду просветительский проект — выкладываю работы моих любимых художников.  

— А что вы пишете сейчас? Говорят, скоро выйдет ваша новая книга сказок для взрослых?

— Последние 4 месяца я писал очень важный для меня роман. Он о том, как мы жили в году 2014-м. Сейчас он уже в типографии. Так что это проект подошёл к концу, чему я очень рад. А следующим будет издание сказок о животных. Сказки я писал последние три года. Сейчас их уже двадцать.
Они довольно романтичны. Хотя и хулиганства там достаточно. Сейчас я занимаюсь их окончательной редактурой. Не позже осени они увидят свет.

Есть ещё один «долгострой». Прошлой весной мне пришла в голову идея перезаписать альбом «Песни бронзового века» 2007 года. И всё лето я переписывал вокальные дорожки. В отдельных треках стали изменять партии инструментов. Я полагал, что новая редакция будет готова к Новому году, но вот уже май, а проект всё ещё в работе. Но всё же рассчитываю, что летом «Бронзу» мы доделаем. Обещаю, что звучать он будет прекрасно.

— Недавно в Москве состоялся приуроченный к юбилею «Хронопа» ваш концерт-квартирник. Как всё прошло, кто пришёл, какие у вас остались впечатления?

— В Москву с песнями я стараюсь выбираться примерно раз в полгода. Но, пожалуй, этот квартирник был самым проникновенным из моих последних выступлений. Во-первых, он длился не меньше 3 часов. Во-вторых, я подобрал песни из всех хроноповских эпох – от самых первых до сочиненных в этом году, откопал то, что не пел десятилетиями. Третье — я не только пел, но и читал сказки и стихи из последней книжки. И, пожалуй, сказкам аплодировали едва ли не громче, чем песням.  

— А кто сейчас ваша аудитория — ваши ровесники, те, кто начал слушать вас ещё в 80-х, или ровесники «Хронопа» — те, кому сейчас в районе тридцати?

— Тут стоит говорить не о возрасте, а о схожем мироощущении. Думаю, «Хроноп» любят романтические натуры. А таковых можно обнаружить в любом поколении.

  — И где эти романтические натуры смогут вас послушать в этом сезоне?

— В мае у меня два акустических концертика в Нижнем. Первый пройдёт прямо 3 мая, в день 30-летия «Хронопа». Второй – 30 мая, в дате тоже обыгрывается юбилейная история, и этот концертик хочу назвать «Похмельем после юбилея». Больше ничего не планирую. Хотя пора уже альбом новый начать записывать…

Источник

Вадим Демидов: На будущем альбоме я ищу счастье

Опубликовано 29.06.2016 | Автор: Вадим Демидов

Сегодня Kroogi представляют вашему вниманию альбомы группы Хроноп и сольные альбомы Вадима Демидова. «Хроноп» называют самой великой из неизвестных групп русского рока. Возникнув в 1985 году, она просуществовала до миллениума, в 2006 году воссоединилась, а год назад выпустила один из своих лучших альбомов «Сезон Лирохвоста». Сейчас «Хроноп» работает над новой пластинкой, а Вадим Демидов успевает параллельно заниматься не только сольными проектами, но и литературным творчеством. В интервью Kroogi Вадим рассказал о работе над «Сезоном Лирохвоста» и о том, как продвигается запись нового альбома, признался, что не любит трибьюты, порассуждал о гопниках и объяснил, куда ушла волна умного русского рока.

– Вадим, в 2012 году вышел «Сезон Лирохвоста», который многие критики признали лучшим альбомом группы «Хроноп». Как удалось достичь такого результата, и чем этот альбом ценен лично для вас, какая из песен особенно дорога?
– Я не стал бы выделять какую-то одну песню, мне кажется, этот альбом ценен прежде всего своей целостностью. К тому же, те песни, что мне как автору нравятся больше всего, публика обычно игнорирует – так уж повелось. За счёт чего удалось записать хороший альбом?.. Думаю, тут многое правильно сложилось – и песни хорошие сочинились, и впервые в новом веке появился стабильный состав группы, и вообще все были заряжены записать великий альбом, болели за него. Делали мы его в спокойной обстановке, никуда не торопясь. И наш звукорежиссёр Алекс Репьев над ним работал скрупулёзно, его лепта очень заметна. Сегодня ведь мало сочинить хорошие песни – надо ещё и в хрустящую сверкающую обёртку их завернуть. В связи с «Сезоном лирохвоста» мы даже презентацию в Москве сделали. До этого, несмотря на то, что альбомы мы выпускали регулярно, всё время что-то мешало – чаще всего группа была в полуразобранном состоянии. Но вот наступил сезон лирохвоста, и всё удалось.

– В марте группа начала запись нового альбома, однако, как вы пишете на сайте, в процессе «Хроноп» покинул бас-гитарист Игорь (Гоша) Шивыров. Нашли ли замену, или продолжаете студийную работу без бас-гитариста?
– Да, с весны у «Хронопа» настали не лучшие времена. Дописывать альбом нам сейчас помогает мой добрый знакомец Лёша Сидоров. Он играет на бас-гитаре в местной команде PapaMobile, и, несмотря на то что довольно плотно занят в этом проекте, вызвался нам помочь из любви к искусству. Впрочем, вакансия бас-гитариста в «Хронопе» по-прежнему открыта, и кандидатов на неё я пока не наблюдаю. Никто не стучится, не просится.

– В каком направлении сейчас идут музыкальные эксперименты, и каким, по вашим ощущениям, будет новый альбом?
– Не знаю, эксперименты ли это, но на готовящемся альбоме я ищу счастье. Так же как альбом «Двенадцать писем на небо» был об отношениях с небесами, с горними мирами, будущий альбом – о счастье. «Хроноп» всегда избегал разговора о таких больших вещах, боясь впасть в пафос, но сейчас мы наконец-то созрели говорить об этом просто и без усилий. На прошлогоднем «Сезоне лирохвоста» было много психоделической ауры. Повторяться мы не любим, поэтому на новом альбоме, кажется, от психоделии не останется и следа. Хотя лучше не забегать вперед и поговорить об альбоме тогда, когда он выйдет…

– Тогда давайте, поговорим о группе и её почитателях. Каждый новый альбом «Хроноп» это новый стиль музыкального самовыражения. Невольно возникает вопрос: ваша аудитория меняется столь же динамично?
– Нам действительно пеняют на то, что мы слишком ускользающая группа, не умеем «давить в одну точку», постоянно находимся в поиске, и публике, дескать, сложно за нами успевать. Мы, как многие рокеры, в 1980-е начинали с мягких акустических балладок, но очень скоро, едва научившись играть на инструментах, перешли к зауми и всяким музыкальным сложностям. В результате мы полностью потеряли ту публику, что любила наши милые ранние песенки. Группа распалась в миллениум, а затем, собравшись спустя несколько лет, мы снова начали играть милые песенки (это я об альбоме «Любитель жидкости»). Но прошло года три, нам вновь захотелось чего-то посложнее, и мы записали «Небесный» альбом и «Сезон Лирохвоста». Что скрывать, наши поклонники хотели бы, чтобы мы каждый год записывали нечто похожее на «Любителя жидкости», и этих милых легковесных песенок от нас и ждут. А мы всё обманываем их ожидания.

– В одном из интервью вы сказали, что слушаете по 4-5 новых музыкальных альбомов в день и смотрите по нескольку клипов. Нетипично для музыканта…
– Я все же в большей степени меломан, нежели музыкант. Мне вообще музыкантом себя называть стрёмно. Да, я всё ещё люблю слушать альбомы, постоянно отслушиваю новинки. Получаю от этого удовольствие, делаю для себя какие-то музыкальные открытия. Например, из последнего, что меня поразило, – британские девушки Savages.

– Поднимем вечный вопрос «о судьбах русского рока». Кто сегодня его герои – вообще и лично для вас, что меняется, и куда вообще русский рок движется?..
– Знаете, в ранних 1980-х у меня появилось три героя: БГ, Майк и Цой. Нас с «Хронопами» их песни так хорошо ошпарили, что на мне тот ожог ещё и сегодня различим. И понятно, что всех новых персонажей я сравнивал с моей любимой «рок-тройкой», и равного ей я до сих пор ничего не вижу и не слышу. Хотя интересные люди нет-нет, а появляются. Земфира мне очень нравится, причём с каждым альбомом всё больше. И Друг Мой Грузовик… перед распадом записали несколько великолепных альбомов. Ещё я люблю волгоградца Бранимира и нижегородский иллинойз, все они умеют удивлять. Но это единичные имена. Такой волны умного русского рока, что мы наблюдали в середине 1980-х, уже не будет. Я думаю, что сегодня современная поэзия заняла место русского рока, и тот драйв и словесную роскошь, что некогда присутствовали в русском рок-н-ролле, я замечаю в новых стихах. Воденников, Полозкова, Сидерос, Кабанов – все они прекрасны.
Когда я был юн, у нас с друзьями был понятный жупел – это гопники. То есть мы пели свои песни, а они нас колотили. Но и в те времена гопники тоже пели песни под гитару, просто они пели только во дворах – и альбомов не выпускали. Потом гопники стали и альбомы записывать (это я, к примеру, о «Секторе газа»). Так возник гопнический песенный тренд. И он постепенно стал сливаться с русским роком, а потом даже в какой-то мере стал русским роком. Гопники оккупировали «Наше радио». Следующий этап: гопники нашли свой настоящий голос в русском рэпе. Тут они вообще доминируют. И в итоге сейчас гопники звучат из любой вещалки, а нормальному человеку уже нечего послушать. Что ж, тогда будем слушать стихи – пока гопники до поэзии не добрались. Хотя впрочем, доберутся ещё. И испоганят.

– Как написано в истории «Хронопа», участники группы познакомились в культовом месте – на «куче», где продавали винил. Остался ли у вас интерес к винилу, коллекционируете ли пластинки?
– Действительно, когда-то винил был культовым. Но я поправлю: мы познакомились на «куче», где обменивались пластинками. Конечно, они там и продавались, но главным всё равно оставался обмен. То есть ты мог купить пяток-десяток пластинок и путём обмена очень быстро переслушать массу музыки, а ещё и познакомиться с классными персонажами, которых на «куче» было множество. Все модные творческие люди тогда были именно там.
В ту пору я пластинки коллекционировал. Альбомы раннего Олдфилда, Pink Floyd, что-то из «новой волны»… Но в эпоху CD я пластинки слил и проигрыватель отнёс на помойку. Хотя винил меня все ещё манит. В феврале гостевал у друзей в Калифорнии, и, попадая на развалы секонд-хэндного винила, всё время останавливался и рылся. За уши было меня не оттащить, даже прикупил себе несколько экземплярчиков.

– Сергей Чиграков записал две ваши песни – «Любитель жидкости» и Still Life. Они стали хитами – интересный феномен! Как на ваш взгляд, рождаются хиты, от чего зависит, станет песня хитом или нет?
– Если бы Серёга пел исключительно наши песни – он бы стал ещё популярнее! Я, разумеется, шучу, но в моих словах есть и разумное зерно. Ни «Любитель жидкости», ни Still Life в нашем исполнении хитами не были, да и играли мы их не так долго, год-два, и даже не стали включать в альбомы. Я их вообще недолюбливаю. Но Чиж – очень крутой исполнитель, он и проходную штуку может прославить. Он включил эти песни в свой эпохальный альбом и оказался молодцом. Хит – это когда песня отражает своё время и совпадает со своим временем. Но не все песни, отражающие время, становятся хитами. Успех – это из области трансцендентного.

– Помимо музыки вы занимаетесь музыкальной журналистикой. Чем вас это привлекает? Какую статью о музыке или музыканте, по вашему мнению, можно назвать идеальной?
– Если честно, заниматься журналистикой мне не слишком нравится. Но года с 1997-го пришлось ею кормиться – я только в «Аргументах и Фактах» проработал 8 лет. Но идеальных статей я точно писать не умею. Хотя кое-чему таки научился. Последние 4 года веду в «Новой газете в Нижнем Новгороде» еженедельную полосу о местных музыкантах – рецензирую альбомы, делаю интервью, репортажи. Когда музыканты хорошие или альбом хороший, писать интересно, но чаще – нет.

– Но ведь у вас есть и литературные работы, и они впечатляют масштабами. Не так давно вышел роман «Сержант Пеппер, живы твои сыновья!» и уже опубликовано его продолжение «Там, где падают ангелы». Расскажите об этой книге: как возникла идея её написать, как её приняли?
– Дело было летом 2008-го. Мы с «Хронопами» писали «Венецианский альбом». И тут грянул кризис, и закончились спонсорские деньги. В записи случилась довольно длинная пауза, и я неожиданно для самого себя засел за большую прозу. А к писательству меня невольно подтолкнул Захар Прилепин. Мы случайно с ним столкнулись в поезде, идущем из Москвы в Нижний Новгород, и несколько часов проговорили в вагоне-ресторане. После чего, вернувшись на своё плацкартное место, я совершенно удивительным образом придумал роман от начала до конца. В полусне я даже увидел заключительную сцену! Кстати, с тех пор у меня правило: если я не вижу финал, то писать не начинаю.
Дебютный роман мне было легко писать, ведь это все о моей юности в закрытом городе Горьком, о моих друзьях-хронопах. Я считаю, хорошая судьба вышла у романа: его почти сразу опубликовали в «Новом мире», куда в кайф попасть для любого писателя. Через год я написал продолжение «Сержанта» о «Хронопах» 25 лет спустя, такая почти мушкетерская история – и тут же в издательстве «НЛО» вышла книга с этими двумя романами. Которая – и это ужасно лестно – вошла в лонг-лист литературной премии «Большая книга». В музыке я таких высот не достигал! С другой стороны, моя фишка – это миниатюры. Я писал «хармсинки» ещё в 1980-х, в последнее время сочинял «кортасаринки» о «Хронопах», продолжая дело Кортасара. А этой весной очень увлёкся стихами. Очень хочу книжку стихов издать, вот нашлись бы спонсоры…

– Кортасара до сих пор читаете? Какие ещё любимые авторы появились?
– Читаю, конечно, хотя намного меньше, чем в молодости. Романов Кортасара давно не перечитывал, только его малую прозу. Зато каждый год перечитываю «Пену дней» Виана, это ещё один мой любимый автор, ещё с 1980-х, он довольно близкий к Кортасару литератор, тоже модернист. Не пропускаю новых вещей Пелевина, Джулиана Барнса, Дугласа Коупленда.

– В одном интервью вы сказали, что всегда отказываетесь участвовать в трибьютах. Но при этом приняли участие в трибьюте Алексею Полковнику с песней «Два солнца». Расскажите о проекте и о своём участии.
– Да, я сказал такое как раз после того, как мы записали песню Полковника. Я просто не имел права отказаться от участия в трибьюте Лёхе – мы дружили тысячу лет, к тому же он, тусуясь с «хронопами», и начал сочинять песни. Я люблю его песни, но понимаю, что они хороши именно в его исполнении. Для песен Полковника нужен его баритон, его габариты, борода, стать, мощь. И даже уже выбрав для трибьюта песню, я долго колдовал над ней, меняя гармонию, делая её своей, приноравливаясь к ней. И полгода колдовства прошли не зря – сегодня она воспринимается как ещё одна «хроноповская» песня. То есть нам удалось адаптировать её под себя. С тех пор было ещё два предложения участвовать в трибьютах, я неизменно отказывался. Я лучше за то время, пока буду колдовать над чужой песней, сочиню и запишу свою, так всем будет приятнее.

– То есть, вы в целом не одобряете этот формат? Вот недавно состоялся трибьют Александру Башлачёву, с которым вы были лично знакомы…
– Я был немного знаком с Сашей. Мы познакомились в 1987-м, когда он приезжал в Горький с концертами. У него было три квартирника здесь. И потом мы встречались в Питере на 5-м фестивале Ленинградского рок-клуба. Он мне запоминался человеком с тихим голосом, немного стеснительным. Мне симпатичны многие его вещи. Он открыл для русского рока ещё одни ворота, скажем так, почвеннические. Собственно и термин «русский рок» возник благодаря ему и «Калинову мосту», в 1980-х их так окрестили в андеграундной прессе – и гораздо позднее, наверное, уже в середине 1990-х, под колпак «русского рока» попали и Аквариум I Борис Гребенщиков I БГ I Террариум, и «Чайф», и все остальные. Я же всегда был «западником», и на меня башлачёвская поэзия влияния не оказала и не оказывает. Что же до трибьютов – в какой-то мере они продлевают жизнь полузабытых авторов, и уже тем хороши, а вот для известных и любимых авторов трибьюты, по-моему, абсолютно не нужны. Ведь всё равно лучше самого автора исполнить песню невозможно.

– Как предполагаете развивать другие свои сольные проекты, например, «Замшу»?
– Я не могу назвать Группа «ЗАМША» своим сольным проектом. Нас было трое: автор, клавишник-аранжировщик и певица. Я пробыл в составе всего два года, до конца 2002-го. Но репертуар «Замши» – а иногда Таня Гуляева ещё выступает под этим именем – по-прежнему составляют написанные мной тогда вещи.
Гораздо интереснее поговорить о моем сайд-проекте «Лучше поздно», в нём нас было двое – я и Андрей Колесов. В 2008 году мы выпустили альбом «Дебют», на мой взгляд, очень неплохой. Это электронная музыка с этническим привкусом. Помню, Андрей Бухарин в Rolling Stone нас очень хвалил. Но сам альбом в народ почему-то совсем не пошёл. Может потому, что получился слишком эстетским, а может, просто заговор какой-то против нас, не знаю. Впрочем, мы говорим о музыке, а не об успехе.
В какой-то мере моим сольным проектом можно назвать концерты, где я выступаю один под гитару. Мне симпатичны такие выступления, я даже иногда куда-то далеко от Нижнего выбираюсь – в Одессу или Ставрополь. Вот в Казахстан зовут уже года четыре. Может, этой осенью всё-таки выберусь туда… Когда поёшь без группы, появляется больше гибкости в репертуаре, и я могу спеть что-то совсем архивное полузабытое, а могу совсем новое, ещё с группой не разученное. И можно просто с публикой поговорить, какие-то стихи почитать или миниатюрку. Иными словами, можно побыть в более свободном формате, а это порой важно…

Беседовала Галина Музлова (Kroogi)
Фото: Татьяна Сахарова

Вадим Демидов: «Неужели я буду лягушкой прыгать, чтобы всех рассмешить?»

Опубликовано 29.06.2016 | Автор: Вадим Демидов

О нижегородской музыкальное легенде, группе Хроноп, Звуки писали уже неоднократно — здесь можно прочитать краткий гид по творческому наследию группы, а здесь послушать прошлый, блестящий альбом «Сезон лирохвоста». Теперь же настало время новой пластинки группы «Сейчастье», которую Звуки презентуют за несколько дней до официального релиза. Включайте альбом и читайте интервью с лидером группы Вадимом Демидовым, который рассказывает о смысле названия пластинки, песенной самоидентификации, Чиже, трип-хопе и многом другом. К слову, имеется и отдельная рецензия на пластинку.

Звуки: Раз уж пластинка зовётся «Сейчастье», то расскажи, пожалуйста, что группа Хроноп представляет собой сейчас.
Вадим: По крайней мере я одержим идеей записать 10-й альбом к 30-летию группы, юбилей, напомню, случится 3 мая 2015 года. Сочиняю песни – и когда мир успокоится после нашего нового релиза и всей этой суеты, связанной с ним, мы будем делать новую программу. В группе – и так у нас часто – не все просто. Еще кровоточит рана, связанная с уходом басиста Гоши Шивырова, и у гитариста Миши Киселева крохотный ребенок, и ему часто не до музыки. Но я за эти годы после воссоединения привык быть бурлаком. Впрягусь в лямки, буду тянуть…
Звуки: Верлибры, которые ты публикуешь в фейсбуке и которые недавно вышли отдельной книгой, на продуктивность сочинения песен не влияют? Или это просто разные варианты творческого выплеска, не взаимоисключающие?
Вадим: Влияют, конечно. Но в стихах я меня больший простор для экспериментов, а я просто не могу не браться за самые разные вещи — видимо, «шило». К тому же в стихах я глубже залезаю внутрь себя, а там интересно. С другой стороны, когда надо – я могу себя взять в руки, сдисциплировать. И если пришло время писать новый альбом – значит, это сейчас главное, и я начинаю постоянно что-то бренчать на гитаре, и конечно, что-то песенное сочиняется. Книгу «Стихи-2» (первая называлась «Стихи» — прим. Звуки), которую я сейчас пишу – я намереваюсь выпустить… ну не знаю, не исключено, что под Новый год.

Звуки: Хроноп всегда достаточно бережно относился к цельности и концептуальности своих пластинок. Каждый релиз отличался особым звуком или настроением. В чем уникальность «Сейчастья»?
Вадим: Сегодня выходит не так много альбомов, которые не заигрывают с аудиторией, не пытаются сделать, как ей угодно. Если в «Любителе жидкости» я еще как-то подстраивался под аудиторию, предлагая ей милые простые песенки, то сейчас это все позади. И «Сезон лирохвоста» не пытался быть доступным и милым. И тем более «Сейчастье». Вот вам россыпь прекрасных песен о чудесах, случайно зажженном счастье и непростом внутреннем мире человека… Но этот же альбом спрашивает у слушателя – а прекрасны ли вы сами, чтобы погрузиться в эту изумительную песенную вселенную? Каждого и всякого эта музыка внутрь не впустит. Искусственный отбор.

Видеотизер, сделанный звукорежиссёром пластинки Алексом Репьевым.

Звуки: Меня, как и любая другая работа Хронопа, этот альбом очень занял, и тут хватает новых творческих, скажем так, вершин, но мне показалось что именно счастливого в нем не так много — и раскачка со старта небыстрая, и минорных интонаций больше обычного. Что, собственно, вложено тобой в этот термин?
Вадим: Я вообще не большой фанат забойных дравовых вещей. Мне подавай песни, где надо подумать, что-то дешифровать. Что такое «небыстрая раскачка»? Первая же песня погружает в волшебный мир, «а от поезда нужно идти еще день, обжигаясь о крапиву, надышавшись шалфея, немного сбавить шаг и найти в траве ежа, у ежа того в фейсбуке друзья – снежный барс и дракон с зеленой гривой…» Минорные интонации… Я же о себе рассказываю. Неужели я буду лягушкой прыгать, чтобы всех рассмешить? Мне это не нужно. Те, что входят в резонанс со мной, проходят за ограждения, а те, кому нужно другое или просто еще не дорос – пусть проходят мимо.
Пожалуй, единственное, за что мне никогда не стыдно – за хроноповскую оптику. Таким мир больше никто не видит. Почти все наши песни печальны, потому что счастье, если и обретается, то никогда не в радости, счастье – всегда в грусти и нередко – в человеческом одиночестве. Ты спрашиваешь, что я вкладываю в слово «сейчастье»? Мы все алчем счастья, но в лучшем случае находим сейчастье. Проходит пиксель времени – и оно становится воспоминанием. Собственно все песни альбома – обрывки воспоминаний о состоянии счастья.

Звуки: Тогда какие из новых композиций тебе особенно близки и почему?
Вадим: О, здесь россыпь моих любимых треков. Во-первых, «Просто не загораживай мне свет». Ты не представляешь, какой силы ток меня ударил, когда я закончил ее и в первый раз спел самому себе от начала до конца. У меня глаза повлажнели. Тот редкий случай, когда сказал ровно то, о чем хотел и о чем много думал. Ведь иногда при написании песни мысль сбивается, растворяется в шелухе, в общих местах – а тут все в кассу. Во-вторых, «Чердак». Я ее переписывал трижды — от и до. Кстати, гармонию ее мы несколько раз меняли, пока не получили идеальный порядок аккордов. И то, что вышло в итоге – повод для радости. В-третьих – «Двое в лодке». В процессе работы над альбомом мне начинало казаться, что все как-то слишком попсово, и хотелось какой-то интеллектуальный акцент. И я стал думать – и придумал «Двое в лодке». В аранжировке ее очень помог Алекс Репьев, он столько всего туда интересного придумал. Я уж не говорю об общем звуковом решении альбома – он же очень легко слушается, и это заслуга Алекса. Мы с ним сделали пять альбомов, и этот — самый совершенный. Ну и, конечно, сама «Счастье». Пожалуй, она входит в мой личный «топ-5», удалась!

Звуки: А насколько всегда была высока твоя самоидентификация с лирическим героем в песнях Хронопа?
Вадим: Автобиографические мотивы в Хронопе всегда были сильны. Даже в социальных песнях 80-х я занимался не столько бичеванием совка, сколько описывал свои ощущения при столкновении с социумом. И кстати, новая песня «Старая» (бонус к «Сейчастью») – она ведь тоже при всем ее социальном заряде всего лишь описывает мои поиски свободы. Да, я отношусь к песням, как к страничкам дневника. Собственно вести дневник подолгу у меня почему-то не получалось, и поэтому все в песнях. И стихи автобиографичны, и романы тоже – всё!
Звуки: А вот в новом веке у тебя родилось в разы больше песен, чем в прошлом — с чем это связано? Обычно столь плодовитыми артисты бывают в самом старте творчества, а потом или скатываются к самоповторам, или, избегая их, пишут намного меньше песен. Это связано с твоими попытками как-то упорядочить своё прошлое, раз уж сильны автобиографические мотивы?
Вадим: Я бы сказал, что в новом веке родилось больше хороших песен. Много песен сочинялось и в первые хроноповские годы, но сегодня из того багажа поется песен пять-шесть. Да и, скажем, «Любителя жидкости» и «Still Life» я бы сегодня вряд ли пел, если бы их Чиж не прославил. Для меня они были этакими почеркушками несерьезными. Но Серега из них сделал чуть ли не классику русского рока (улыбается).

Мне сегодня сочинять песни намного интереснее. Я больше знаю о музыке, о ее законах. Самоучке интересно делать какие-то открытия. И ведь я делюсь с публикой только удачными вещами – а много чего остается просто набросками. Ведь на каждую нормальную песню приходится 6-7 мотивчиков-набросков (у меня в телефоне их масса). И есть еще одна причина, почему я маниакально продолжаю писать песни, записывать их. Знаешь, я до сих пор ощущаю себя участником рок-н-ролльного освободительного движения. И пусть я освобожу не тысячи и даже не сотни, а очень немногих, но и этим горд.

Звуки: В том, что сейчас песни лучше, и есть причина, почему группа редко вспоминает живьем прежние композиции?
Вадим: Раскрою тебе страшный музыкантский секрет – все любят играть новьё и ненавидят играть старьё. Песни же приедаются. Однако собственную классику вроде «Я на стуле сижу у окна» мы регулярно играем.
Звуки: Ну, «Я на стуле…» всё-таки выходила на «Любителе Жидкости». Да и, кстати, зачем эту самую композицию про «Любителя» сегодня играть, раз на концерты приходит подготовленный слушатель? Я не противоречу прошлому вопросу, а именно про эту вещь говорю, которую все знают в исполнении Чижа. И, кстати, он же вроде «Напиваются» хотел для нового альбома записать, нет?
Вадим: «Любителя жидкости» мы с Хронопом не играли года два или три. Так что это уже полузабытая вещь. Сергей действительно хотел записать нашу «Напиваются», но потом передумал. В последние месяцы мы с Чижом несколько раз разговаривали по телефону, и связано это с тем, что я просил его записать песню для трибьюта Алексея Полковника. И ты не представляешь, как я рад, что он все-таки это сделал. Я просто прыгал до потолка! Он записал отличную версию…

Звуки: Кстати, в какой стадии находится трибьют и когда появится на свет? Насколько я понимаю, ты в нем непосредственное участие принимаешь и как музыкант и как организатор.
Вадим: Почти два года назад меня уговорил участвовать в трибьюте Полковника Вадим Силаев, они с Саней Чернецким придумали этот проект. И мы с Хронопом довольно быстро записали песню «Два солнца». Потом я подтянул к проекту Бранимира. Писал письма Мише Борзыкину, еще кому-то. То есть, постепенно втянулся. Это ведь важный для меня проект, Полковник на первых порах был частью хроноповской тусовки, и скорее всего, если бы не Хроноп, и не стал бы сочинять песни, к тому же он у нас на одном концерте даже шоу делал (не Гаркуша, конечно, но все же!) И поэтому я впрягся и взялся за переговоры с музыкантами. И вот уже Лёня Федоров трек записал, вот Чиж записал, Разные люди тоже под Новый год прислали трек. Мы хотели выпустить ко дню рождения Алексея Полковника, то есть к началу апреля. Но явно не успеваем. А еще и возникла идея под это дело выпустить его записные книжки и всякое неизданное. Так что проект обещает быть очень любопытным.

Звуки: Закрывая вопрос старых песен. Однажды ты сказал, что они тебе неинтересны, так как их написал, грубо говоря, другой человек, а вот всё новенькое — за это ты в ответе. В чем разница между ВД «тем» и нынешним?
Вадим: Был ВД, который писал акустические балладки в составе Хронопа 80-х, был ВД, который писал рок-авангард с кривыми размерами и текстовую заумь в 90-х, был ВД, который был участником поп-группы Замша, был ВД, который вместе с Андреем Колесовым сделал пластинку этно-электронного проекта Лучше поздно. И даже я, что писал программу альбома «Любитель жидкости», которая состоит сплошь из поп-рок песен в духе Нашего радио, и я, автор песен «Сейчастья» — это ведь тоже разные люди. Мне просто необходимо постоянно меняться, это как дышать, утолять жажду.
Звуки: К слову, сейчас у нас объективная нехватка стабильных сонграйтеров на ниве популярной музыки — учитывая опыт группы Замша, не хотелось, возможно, вновь чем-то подобным заняться? монетизировать, так сказать, хитовый потенциал?
Вадим: Слово «монетизировать» — это совсем не о Хронопе, к нам деньги не липнут. Уверен, даже напиши я супер- хит, мир бы как-то так извернулся, чтобы мне за этот хит не заплатить. Я это уже проходил. У меня был небольшой опыт сочинения на заказ в середине нулевых, я продал с дюжину или чуть больше песен – в основном местным олигархам с поющими дочерьми, но потом начался Хроноп и я эту тему закрыл.

Звуки: Раньше ты в форуме своего сайта писал небольшие ревью по поводу прослушанных тобой новых пластинок. Продолжаешь ли слушать новое сейчас, и перенимаешь ли нечто из услышанного? Это я к тому, что в конце 90-х модный тогда трип-хоп Хроноп пытался взять в оборот… Ну и следишь ли за русскими артистами, новыми и не очень?
Вадим: С тех пор я еще больше стал слушать всякого нового зарубежного, но времени отписывать рецензии уже нет. Да и вряд ли кому это надо. А с русскоязычными песнями сейчас, на мой взгляд, беда. Я постоянно ищу, что бы такого послушать на русском. И на «Афише» слушаю. Но честно – мало что нахожу для себя. Да что я вру – ничего не нахожу. Хорошо, что БГ и Земфира новое выпускают, а то совсем все ужасно. В текстах условно молодых групп много игры слов, «филологии», много цинизма и нигилизма (ну понятно, в этом возрасте стильно быть циником и нигилистом, я сам это прошел). Но это все поверхность, это все дерн. Категорически нет глубины – той, к которой я привык в песнях золотой эпохи русского рок-н-ролла. И это все меня только провоцирует делать песни не по сегодняшним лекалам – а идти своей дорогой. Не особо обращая внимание на то, что кричат мне вслед.
Про трип-хоп. Знаешь, меня в последнее время в меньшей степени занимает обертка песни. А любой музыкальный стиль – это все же обертка, фантик. Хорошая песня может прозвучать и на не модном звуке. Лишь бы она была оригинальной сама по себе. Том Уэйтс (Tom Waits) не особо модный по звуку – но важен для нас, потому что оригинален. То же можно о многих артистах сказать – Ник Кейв (Nick Cave), Ти-Боун Бернетт (T-Bone Burnett). Но моя любовь к трип-хопу неистребима – и, скажем, «Майор Седов» сделан с оглядкой на Massive Attack, если ты заметил.

Звуки: Ну, напоследок, про обложку. Как я понимаю, она соответствует месседжу названия, этакая фотокарточка сиюминутного счастливого момента… Но почему птицы?
Вадим: Я эту парочку, что сидела у моря, снял четырежды. Подряд. Они там как раз сначала смотрели на море, а потом вдруг поцеловались. И меня заметили — оторвавшись друг от друга. Сидели в метре от меня. Почему птицы? Предложи сам какого-то зверя. они все злые (смеётся).
Звуки: И, да, почему «возвращайся в свой Углич»? Чем тебе бедный Углич не угодил? Это потому что он созвучен с английским ugly?
Вадим: Да, тут есть игра слов. Кстати, впервые мне на нее обратил внимание один голландский певец, который с нами плыл по Волге на «Роке чистой воды». Но он говорил «Аглич».

ХРОНОП: презентация альбома «Сейчастье»
China-Town-Cafe, Москва
29 марта, 20:00

Источник

«Хроноп» — «Сейчастье» (рецензия портала Интермедия, Алексей Мажаев)

Опубликовано 29.06.2016 | Автор: Вадим Демидов

Если кому-то нужно объяснять, что такое «Хроноп» — извольте. Это нижегородская рок-группа, которая в следующем году отметит своё 30-летие. В центре коллектива — Вадим Демидов, хорошо известный ленивым меломанам в качестве автора чижовских хитов «Любитель жидкости» и «Still Life». Не очень ленивым меломанам Демидов известен как исполнитель великолепных акустических баллад. Диск «Сейчастье», содержащий пяток первостатейных песен, — хороший повод познакомиться с ними тем, кто до сих пор этого не сделал. Если же придерживаться языка аналогий, то нынешний «Хроноп» — это как группа «Високосный год», только без калинниковского цинизма. Лишь лишённый этого качества человек мог поставить в заголовок беззащитный неологизм «Сейчастье» и вынести на обложку обнимающихся людей с птичьими головами.

Альбом начинается с одной из лучших новых песен Вадима Демидова — «Те, что хранят огонь». Лирика высшей пробы выглядит абсолютно вневременным бард-роковым шедевром, хотя текст и содержит упоминания айпада и фейсбука. Это, пожалуй, то, что получается у Демидова лучше всего — но он умеет и другое: например, давать интонации Джанго в «Пить. Любить» или жёсткую рок-отповедь капризной даме из «Углича». Впрочем, отповедь, в серьёзность которой всё равно до конца не верится, сменяется очередными нежными песнями «На велосипеде» и «Чердак». Вадим Демидов — чуть ли не единственный отечественный исполнитель, в устах которого фраза «заниматься с тобой любовью» не выглядит пошло.

Красивой вещи «Двое в лодке» немного не повезло с расположением в трек-листе: на фоне соседок (уже упомянутый «Чердак» и «Просто не загораживай мне свет») она выглядит бледновато. «Просто не загораживай мне свет», кстати, легко представить на каком-нибудь альбоме Чижа образца 1995 года — хотя добрые интонации Демидова всё же кажутся мне более предпочтительными, чем разухабистость Чигракова.

«Любовь, свобода и рок-н-ролл» — вольное переложение известной формулы рок-н-ролльного образа жизни. И это довольно спорно, ведь без секса и драгса рок-н-ролл получается слегка вегетарианским и жалостливым. Впрочем, в исполнении «Хронопа» это звучит вполне органично. Ещё один образец отхода от баллад — «Что со мной не так»: это рассказ немолодого музыканта о том, как сложились его судьба и судьбы друзей, ставших «успешными людьми». Как и в десятках подобных песен, лирический герой, вопрошающий «что со мной не так», в глубине душе уверен, что с ним-то всё в порядке, а вот бывшие коллеги пошли по неправильной дорожке. Главное, что на свою сторону Демидов слушателя в этой дискуссии перетягивает мгновенно и безоговорочно.

Ироничная «Танцуй», где все фразы стоят в повелительном наклонении, сменяется печальным «Майором Седовым», которому тоже не повезло с местом на диске, ибо сразу после неё идёт лучший трек пластинки — «Счастье». Здесь и очень простые рецепты этого непростого понятия, и отсылки к предыдущему альбому про лирохвоста, и невероятная концентрация нежности в мелодии и поэзии…

На этой ноте бы и закончить прекрасный альбом, но в финале Вадим решил отказаться от улыбчивой мечтательности и в бонус-треке высказаться и на злобу дня. Для этого пригодилась давно известная песня «Старая» с рефреном «в моей стране свобода — старая баба об одной ноге».

Алексей Мажаев, InterMedia

Точка деградации (рецензия на «Яднаш» в журнале «Волга»)

Опубликовано 29.06.2016 | Автор: Вадим Демидов

Вадим Демидов живет в Нижнем Новгороде. Созданная им тридцать лет назад группа «Хроноп» уже навсегда вошла в историю нижегородского рока. Первый роман Вадима Демидова «Сержант Пеппер. Живы твои сыновья» – авантюрное, социально-психологическое и отчасти сатирическое повествование про историю «Хронопа» на самом излете советской власти – вначале в сокращенном варианте опубликовал журнал «Новый мир» (2010, №10), а позже увесистый фолиант выпустило издательство «НЛО» (2011), в эту книгу вошло и продолжение: роман «Там, где падают ангелы». «Яднаш» – третий роман автора. Скромный тираж (почти самиздат) в пару-тройку сотен экземпляров разлетелся в Нижнем Новгороде в считанные дни. Разлетелся, потому что все хотели прочитать. Демидов в городе человек популярный. И вот совсем недавно издательство ЭКСМО выпустило книгу вновь (и номинировало её на литературную российскую премию «Большая книга»).

В недавнем интервью («Вечерняя Москва», 2 марта 2016) Михаила Бутова спросили: «Существует мнение, что для выхода в топ сегодняшнему автору нужно непременно выплеснуть на бумагу нелюбовь к своей стране». Он ответил, что все это ерунда, вспомнил Бориса Екимова и его последний роман, и тут можно долго спорить, приводя в пример десятки пробившихся к литературному Олимпу авторов, а можно спорить и с журналистом, приводя совсем другие примеры. Виктор Ремизов со своим романом «Воля вольная», Роман Сенчин с «Зоной затопления», Гузель Яхина с «Зулейхой» и многие, многие романы, вышедшие совсем еще недавно, так или иначе подтверждают справедливость слов спрашивающего. Ганиева, Жеребцова, Дмитриев. Впрочем, все мы понимаем, настоящий писатель не следует моде, он просто чувствует время.

Если совсем упрощенно, то «Яднаш» – книга о том, как в России борются с инакомыслием. Все в стране должны думать одинаково. Тезису этому не одно уже десятилетие, и в этом смысле время, в котором мы живем, сегодня не сильно отличается от времен правления Ленина, Сталина или Брежнева. Разве что есть колбаса. Много колбасы. А в остальном… Старший брат думает о тебе… Или за тебя? Что-то знакомое – из «Мы» Евгения Замятина. Не правда ли? «Вождь своими деяниями спасает нас, ничтожных, от слабости». Это уже Демидов. О мире, в котором живет сегодня каждый из нас.

По жанру «Яднаш» – фантасмагория. Впрочем, начало романа вполне реалистично. Крупный приволжский город. Региональное управление по противодействию экстремизму МВД РФ. Отдел «Л» (лояльности!!!). Отдел ведет реестр всех активных пользователей социальных сетей. «Нас всех сосчитали», – вспоминается что-то знакомое из мультяшного детства. Но тут все серьезней! Если ты за власть – значит в плюсе, если против – в минусе: «Ни одному пользователю соцсетей не удалось навечно замереть на нулевой отметке –стоило пользователю аккаунта написать самый незначительный коммент или лайкнуть чей-то пост, как он моментально попадал либо в плюс, либо в минус». Впрочем, есть особые. Группа риска. Журналисты, правозащитники, бизнесмены… одним словом «либерасты», иначе – «фронда»! А есть еще одно, не менее обидное слово – «интюлюгенция»! Да-да, через «ю». Те, кто ее выявляет, к ней себя причислять не стремятся – потомки Дзержинского, рабочая косточка! Ты думаешь, читатель, такое происходит только в литературе?! Смею тебя уверить – ты ошибаешься.

Задача отдела выявлять, разоблачать скрытых инакомыслящих, ставить на учет. «Я не вкурю никак, за что вы только деньги получаете!? – кручинится на утреннем разводе начальник отдела «Л», просматривая отчеты о новых инакомыслящих. – Нам нужны новые имена. Расчехляйте человека, залезайте к нему в нутро, чтобы он кишки наизнанку вывернул… принесите мне его досье в папочке с завязочками». Требует, требует, требует! Каждый, кто имеет в голове мысли, отличные от общепринятых, должен быть известен. И радуется выявленным вновь. «Двадцать один новый либераст за день. Двадцать один новенький дерьмократ!»

Так и идет жизнь в отделе «Л». «Ежеминутное нанизывание бусин на нить вечности»…

А через дверь другой отдел – «Б». Кремлевские боты. Десятки фальшивых аккаунтов, вымышленные имена. Боты стоят на защите идеологии государства. Терминология проста, методы примитивны. Набор эпитетов элементарен, но унизителен. «Отдел “Б” плодил политический спам. Здесь разрабатывали особый гопнический “дискурс быдло-говора”, засоряя им френд-ленты интюлюгенствующей фронды. “Слипшиеся либеросвиньи”, “мухосранская мразь”, “овуляшки немцовские” – лишь самые мягкие из тех словесных быдлоформул, которые боты отправляли белоленточникам. Здесь восхваляли власть сильной руки и воспевали диктатуру в качестве оптимальной формы государственного устройства. Здесь проповедовали благочестие и духовность как подлинные национальные ценности, попутно извергая килотонны ненависти к жидоолигархам и вообще к “пейсатым”». Здесь «Пели осанну Писателю и призывали сжигать “пусек” и “звягинцевых”». Правда, знакомо? Кстати, прообраз Писателя легко угадывается. Это тот самый, который вначале был в оппозиции, а потом как-то странно и резко подружился с властью, стал ездить в Донбасс, писать гневные посты о том, как там убивают русских. В Фейсбуке у него скоро килобайт подписчиков. Чего не сделаешь ради денег. Четверо детей. Надо кормить. И тут уже не до литературы. А вы про мат на улице и бытовое хамство… да это ж просто обычный русский говорок!

«Яднаш» – роман-антиутопия. Роман о том, что может случиться с нашей страной, но мы очень хотим, чтобы этого не произошло. Впрочем, кто эти мы? Отвечает за нас Писатель. Две расы, объясняет он. Две расы существуют в России. Демидов пишет свой роман для одной из них. Той, которая в меньшинстве. Та, которая не хочет ползать. И пресмыкаться. Та, у которой растут крылья. Но которую хотят поставить на колени. Другая раса книгу не поймет. Но об этом позже!

Демидов констатирует безусловную деградацию современного общества. Деградацию не самопроизвольную. Деградацию управляемую. Власти нужны люди, мыслящие одинаково и мыслящие именно так, как это нужно власти. Государству нужны люди послушные, ведомые, исполняющие приказы, не имеющие собственного мнения. «Сражающая биомасса». Ей нужны «Мы». Ну или, на худой конец, «Наши»…

Демидов в романе своем раскрывает современную пропагандистскую кухню. В России социальные сети давно уже стали местом активных споров о нашей жизни, о перспективах развития государства, о геополитике и политике просто. Тысячи людей сделали себе имя в интернете. Тысячи неугодных власти, сидящих в Фейсбуке перед экраном компьютера, подрывают каждым своим лайком, кликом, комментарием, постом выстроенную и хорошо зацементированную вертикаль власти. Для борьбы с этими тысячами наняты тысячи других. А может, и миллионы. Этого никто не знает. Они числятся в штате ГИБДД, миграционной службы, канцелярии администрации… Их словно бы и нет, но они есть. Кремлевские боты. Отдел «Б». Люди с виртуальными именами.

Роман «Яднаш» о нашей жизни. Утопичность произведения лишь усиливает акценты. Откройте Фейсбук, зайдите на аккаунты правозащитников, членов оппозиционных партий, либерально думающих предпринимателей и почитайте то, что им пишут. Демидов ничего не придумывает – сотни гадких и унизительных выкриков живут в интернете, перекочевывая из одного комментария в другой. Над разработкой их трудятся никому не известные сотрудники. Они убийцы. Они солдаты. Невидимые, виртуальные солдаты развязанной много лет назад пропагандистской войны. Главным рупором которой является телевизор. В нем сидят, хмуря свои лбы, генералы и руководят сражением. Некогда домашний очаг с «Голубым огоньком» и «Ну, погоди!» превратился в мощного поставщика пропаганды. «Телевизор напоминает платяной шкаф, в который, пока хозяев не было дома, нагадили вломившиеся воры», – констатирует Демидов. Общество разделилось. На две расы. Одни хотят иметь будущее. Другие удовлетворены настоящим. «Такого колоссального раскола не было в стране уже лет сорок… И податливое большинство, которое мы сейчас наблюдаем, оно не с бухты-барахты возникло. Его вырастили искусственно – с помощью телевизора, радио и газет. Его вывели в лабораториях кремлевских политтехнологов», – объясняет автор.

В «Яднаше» – боль за родину. Понимание невозможности что-то исправить собственными силами. Серые, суетливые мыши, привыкшие к постоянной опасности, с лапками, прижатыми к груди, маленьким носом, беспрерывно нюхающим воздух вокруг себя. Такими видит многих своих соотечественников Демидов, и можно, конечно, осуждать его за это, возмущаться подобным сравнением, но в то же время – соглашаться с тем, что наша жизнь за последние годы сильно изменилась. И далеко не в лучшую сторону. «Последние мои лет восемь – сплошная внутренняя эмиграция», – сетует один из героев романа. Увы, он прав. Одни уходят в себя. Другие улетают. Превращаются в птиц и улетают. «Как помочь тем, кто не убежал за границу и при этом пытается остаться человеком. Им тяжело. Да, они выдержали прессинг пропаганды. Не позволили себя одурачить… Не встали в один ряд с зомби», – говорит Демидов. Мы не знаем ответа на этот вопрос. Мы можем лишь предлагать решение.

Тысячи лет назад обезьяна превратилась в человека. Ученые скажут, что произошло это тогда, когда она слезла с дерева. Возможно, ученые правы. Но лишь отчасти. У Демидова свой ответ на этот вопрос. «Понимание того, что нельзя мусорить в своем доме, – вот что сделало нас человеками», – рассуждает он. Вот только сегодня в стране начался обратный процесс. И, похоже, необратимый. Мусор, грязь, разруха. Сегодня каждый из нас живет в этом. И если на вашей улице чисто, это не означает, что вы не погрязли в мусоре. Вот только выглядит этот мусор иначе. «Засирание мозгов пропагандой, ненависть к просвещению, ненависть к прогрессу – все это рецидивы животного сознания». Как тут не вспомнить Булгакова и его знаменитое «Собачье сердце». «Разруха не в клозетах, а в головах», – сокрушается профессор Преображенский. Ему ли не знать. Все началось почти сто лет назад.

Если существуют эволюционные процессы, то могут быть и обратные им. История знает подобные случаи. До сих пор ученые находят примеры из животного мира, тупиковые ветви, исчезнувшие народы, погребенные под толщей веков цивилизации. Что случилось с ними? У ученых свои предположения. У Демидова свои: «Человеческая цивилизация – это побег от животного состояния». Все, что происходило последние десятилетия в стране, и все, что происходит сейчас, это, по мнению Демидова, деградация. Идет она ускоренными темпами. Точка деградации пройдена. Запущен обратный отсчет. Только происходит все в миллионы раз быстрее. Природе не хочется терять на нас время зря. Кому суждено стать мышами, пусть станут ими быстрее. Кому птицами – счастливого им полета!

Роман Демидова в хорошем смысле слова нижегородский, местечковый роман. Автор вводит в роман героев, которых знают многие в городе. Известные блогеры, предприниматели, журналисты, они ходят по улицам приволжского города и не дают этому городу заснуть, не дают ему деградировать, пытаются помешать превратиться сотням тысяч жителей его в серых, послушных мышей, незаметных и трусливых. Вот только силы их не безграничны. И усилия не нужны. Да и в меньшинстве они. Их – единицы. Это им завтра в полет. К теплым иностранным морям. Но мы все же ждем, что они вернутся. Чтобы изменить Россию. Ну, пусть не они. Пусть их дети. Или внуки. Или…

А еще в романе воюют между собой кастрюли. И ножи. И вилки с тарелками. Воюют не потому, что надо воевать. Просто так привычнее. Потому что каждый день включен телевизор и видят они то, что смысла никакого нет видеть, но смотрят, пропитываются и заряжаются этой энергией, когда в день по двадцать три сюжета о российско-украинском конфликте, и разве можно жить после этого иначе, как воевать. Вот и воюют.

И живем мы на этой земле, плоть от плоти ее, соединенные с ней едиными кровеносными сосудами. А по сосудам тем «бежит пропагандистский яднаш, – и редкий человек под неумолимым ядопадом остается в рассудке». Потому как это только думаем мы, что живем. А на самом деле просто барахтаемся в декорациях собственной жизни.

«Мы, наивные, ждали, что народ, глотнувший свободы, больше никому и никогда не позволит обращаться с собою, как со скотом. Мы ошибались – народ как глотнул свободы, так и срыгнул ее наземь», – подводит итог своему роману Демидов. Десятки тысяч лет ушли на то, чтобы обезьяна превратилась в человека. За считанные дни и недели люди в романе «Яднаш» превращаются в мышей и птиц. Сколько потребуется времени, чтобы повернуть деградацию вспять? И возможен ли этот процесс в нашей стране?

Как и почти два века назад: «Русь! Куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа».

Источник