Потерянный Кортасар-6

Воскресное…

Одуванчики
Есть всего один день в году…
Есть всего один день, когда все поле покрывается пушистыми одуванчиками. Голова кружится от одного вида изумительных по красоте цветочных головок.
И хроноп встает рано и идет на поле. Он ждал этот день весь год. Он готовился к нему долгими зимними вечерами.
Работа предстоит тяжелая – сдувать с одуванчиков их серебристые парашютики. До обеда легких еще хватает. Но и четверть поля не сдута – повсюду белеют нетронутые головки одуванчиков.
Хроноп идет за помощью. Он выгоняет из домов фамов и надеек. Те пытаются уклониться. Фамы ссылаются на работу по дому –пылесосить ковры, прибивать ржавые гвозди. Надейки заняты детьми и школьными заданиями.
Однако хроноп настойчив. После долгих уговоров в поле выходят все. Даже раненые и инвалиды. И начинается работа – парашютики сдувает и стар и млад. Никто не жалеет легких.
Наконец солнце скрывается за пунктиром горизонта. Но и работа подошла к концу. Ни одной шапочки не осталось на одуванчиках, и далеко разносится серебристый пух.
Все возвращаются домой. И долго еще пьют во дворе вино из одуванчиков. Горькое, с неприятным запахом. Но мгновенно берущее за грудки и уже не отпускающее до утра.
За год легкие придут в норму.

Театр
Театры теперь переселились в мусорные контейнеры. Причем один театр переехал прямо под окна хронопа…
Вчера давали Гамлета. К контейнеру подкрался принц датский с палкой, которая ему заменяла шпагу, и ну ей тыкать! Кого он в мусоре искал? Полония? Лаэрта? Клавдия? Осталось неизвестным.
Сегодня дают «Трех мушкетеров». К контейнеру подошли трое с палками, которые им заменяли шпаги, и ну тыкать ими мусор! Тычут так, что прямо насмерть!
Кого они там ищут? Д’Артаньяна? Гвардейцев кардинала? Миледи? А может, Боярского? Вот канальи…
А завтра кто придет? Добчинский с Бобчинским?
Будут рыться в контейнере и приговаривать:
— Нет ли ста рублей?
— Двадцать пять рублей всего.
— Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! Там в контейнере с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь и запало.
— Нет, право, и в прорехе нет…
Так будет, да?