ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ ГРУППЫ ХРОНОП НИЖНИЙ НОВГОРОД ОФИЦИАЛЬНЫЙ САЙТ ГРУППЫ ХРОНОП НИЖНИЙ НОВГОРОДЧто для вас важнее: выход романа в большом издательстве или номинация на «Большую книгу»?
Вы должно быть не в курсе, что у меня уже была книга в «Большой книге» и попала в лонг-лист, это был 2011 год. Речь — о дилогии о хронопах, что выходила в издательстве «НЛО». Но выход Яднаша в ЭКСМО – конечно, лестная штука. У них отличная дистрибуция, что для любого автора важно.
Я хотел бы процитировать главного героя: «Мы уже вступили в гражданскую войну. Только пока она идет довольно странным макаром. Война на клавиатурах. Собрались войска, расселись в кружок с айфонами, смартфонами и прочими наладонниками и давай забрасывать друг друга смертельными статусами. Чей коммент наберет больше лайков, тот и триумфатор». С того дня как вы завершили роман прошел почти год. Что происходит с «гражданской войной на клавиатурах» сегодня?
Ну как вы понимаете, в словах Кротова есть ирония. Но это настоящая холодная гражданская война. Когда я сел за роман, раскол общества, противостояние лагерей, их ненависть и непримиримость – все это только-только вызревало. Люди еще пытались друг друга перетащить в свой лагерь, приводя какие-то аргументы, доводы, резоны. Сегодня же позиции лагерей уже, можно сказать, созрели, налились и плодоносят. И тот раскол в начале года 2014-го казался тонкой трещиной, а сегодня на этом месте бездна.
В противостоянии условных «почвенников» и «западников» вы как автор занимаете ту же сторону, что и в жизни. И это понятно. А когда писали роман, пытались ли вы оказаться «над схваткой» или такой цели не было?
Я старался быть над схваткой. Поэтому прислушивался к доводам обеих сторон. Но мои симпатии принадлежат прогрессистам. С этим я ничего не могу сделать. С другой стороны, я не понимаю, как эти два непримиримых лагеря вообще могут ужиться. Ведь, по сути, у них лишь одна платформа – это язык.
Так, например, Бродский сегодня считается поэтом имперским, державником. И в итоге эволюция у меня начинает развиваться по двум веткам…
Как у Гребенщикова: «Люди не могут согласиться друг с другом практически не в чем. В конце концов — это их дело».
Ну все-таки какие-то общие принципы придется выработать, где-то придется им сойтись – иначе все плохо. Меня печалит, что сегодня мейнстримом становится мировоззрение маргинальное. Вот хотя бы два маргинальных положения, которые сегодня большинством взято на вооружение: несогласие есть предательство и пацифизм предосудителен, поскольку жизнь есть вечная борьба.
Оруэлловщина какая-то…
Увы. Патриотизм не может выражаться в оправдании всего, что делает твоя Родина. Нельзя не признать за человеком права что-то думать о ней. Однако такая позиция сегодня большинством объявлена нацпредательством. С этого, возможно, и начался раскол.
Рок-музыканты мне всегда казались людьми сходных базовых ценностей. Причем именно либеральных. Но и здесь не обошлось без разделения на «свой — чужой». У вас есть объяснения, почему некоторые рокеры оказались в противоположном лагере?
Ой, я об этом, честно, размышляю два года. Все, кто начинал заниматься рок-н-роллом в 80-е, прошел через систему культурных запретов, отмены концертов, литовок текстов песен и прочие прелести того времени. И конечно, почти у всех восьмидесятников были социальные вещи, критикующие ту власть. Сегодня же часть тех рок-героев заняла провластную позицию. Но в принципе это нормально. Лишь бы не науськивали воевать, например. Тут можно вот что заметить.
Что, кстати, и случилось — Скляра перестали слушать либерально настроенные люди, а Макаревича прокляли «охранители».
А на вашу музыкальную деятельность как-то повлияла вся эта ситуация?
У меня слишком маленькая аудитория, чтобы я мог такое заметить. Но, безусловно, крымнашисты на мои концерты теперь не ходят.
Еще одна цитата из книги: «Податливое большинство, которое мы сейчас наблюдаем, оно не с бухты-барахты возникло. Его вырастили искусственно – с помощью телевизора, радио и газет. Его вывели в лабораториях кремлевских политтехнологов». Разве причина только в государственной пропаганде? Мы не преувеличиваем ее значение?
По-моему, не преувеличиваем. Если бы по телевизору постоянно передавали концерты, скажем, Поп-механики Курехина или Арво Пярта, то мы бы жили в другой стране. Ведь пропаганда хорошо легла на некритичные мозги. А как у человека выработать привычку во всем сомневаться, не верить на слово, а все проверять, искать доказательства? Просвещать надо мозги.
Будет ли книга понятна людям, которые не участвуют в фейсбучных дискуссиях и даже их не читают? Тем, кто не пользуется соцсетями?
Дело в том, что я не пишу беллетристику, и у меня голова вообще не занята тем: поймут – не поймут.
Я как бы выговориться должен был. А то, что первый нижегородский тираж раскуплен и что крупное издательство его выпускает, это бонус. Но вообще сегодня люди, которые не заводят аккаунты в соцсетях, они и не читают книги вовсе. Они в танке. И им роман не адресован совсем.
Если бы Вадим Демидов оказался на месте Сергея Кротова, он бы поступал также? Он бы также совершал небольшие подвиги, мучился раздвоением личности и ждал, пока система его сама не выплюнет, или сопротивлялся?
Сложный вопрос. Вообще-то я больше себя ассоциирую со Славкой, журналистом. Который, кстати, транслирует мои реальные посты в фейсбуке. И, в конце концов, его выпирают из еженедельника, в котором он работал. А Кротов… Как ни странно, очень распространенный тип. Я бы даже сказал, что он немножко советский человек. Он знает, как правильно, знает, как устроен мир, но это знание он оставляет для себя и, может быть, для самых близких. И есть еще модель поведения на работе – где он просто выполняет приказы. И то, что где-то он там творит малые добрые дела, это вполне вписывается в его представления о двойной морали. Мы так часто себя ведем.
После прочтения романа кажется, что единственный выход для здравомыслящих людей — эмиграция. Вы не задумывались о переезде?
Я нет. Мне кажется, что здесь происходят какие-то крайне важные вещи, и интенсивность событий будет нарастать – и поэтому мое место здесь. Впрочем, и для эмигрантов связь с Родиной не обрывается. Все они в фейсбуке, все варятся в том же, нашем соку. Вот в наркоманской среде есть понятие «созависимый», это родители наркомана, его близкие, друзья. Те, кто болеет душой за его выздоровление. И сегодня мы все созависимые Родины. И русские эмигранты в том числе
У вас есть одноименные песни с двумя предыдущими романами: «Сержант Пеппер, живы твои сыновья!» и «Там, где падают ангелы». Появится ли песня «Яднаш»?
Ответ: нет. Дело в том, что те романы о хронопах, в одном романе все происходит в 84-м, во втором 25 лет спустя. Это такая немножко мушкетерская история. И поэтому я взял названия двух хроноповских песен, причем песни как раз из двух разных хроноповских эпох.
Один из героев романа высказывает надежду, что вдруг появится «молодой умница, возглавит процесс – и устроит на этой территории мирную счастливую жизнь». То есть опять мы ждем нового вождя и «сильную руку»?
Это Кротов так думает. И думает, разумеется, по-советски. Но, безусловно, сегодня явная нехватка молодых людей, которые бы мечтали о немилитаристском будущем России и аккумулировали вокруг себя «здоровые силы». А вот молодых оголтелых людей, которые рекрутируют пушечное мясо для Новороссии и собирают на улице деньги на оружие, таковых слишком много. Я вижу перекос. Одних мало, других – перебор. Когда молодых прогрессистов будет много – тогда и заживем. Не раньше.
Кстати, так думает другой герой – доктор, а не Кротов.
(Смеется) Я уже из вселенной Яднаша благополучно отъехал и сейчас нахожусь целиком в космосе нового романа. А Яднаш уже начал подзабывать. Но это нормально.
Вот как! О чем будет новый роман?
Рабочее название романа «2028». Часть событий происходит именно в 2028 году. Дочь музыканта, пострадавшего от репрессий Черной Дыры 2018 года, собирает свидетельства, проливающие свет на его жизнь после ареста. Расспрашивает тех, кто с ним сидел. И фоном идут похождения музыканта на протяжении всех этих лет. Местами веселый роман, местами дико мрачный. Собственно как и наша фантасмагорическая жизнь.
