Лидер нижегородской группы «Хроноп», журналист, поэт, писатель Вадим Демидов написал весьма неоднозначный роман «Яднаш». Публицистика с сатирическими нотками, памфлет с элементами гротеска и абсурда, поэтические строки на грани политического фола, — почти безумный микс реальности и виртуальной жизни в соцсетях. Действие происходит в Нижнем Новгороде.

— Поскольку мы с тобой знакомы много лет, давай на «ты». На презентации ты сказал, что есть четыре причины, побудившие написать этот роман. Пробежимся вкратце? Первая: открытие ресторана «Сталинская дача».

— Да, первый импульс возник, когда открылась «Чертова дача» — я настаиваю именно на таком названии!
В одночасье связанная с рестораном общественная дискуссия в Фейсбуке переросла в хорошую грызню (потому что вытащить на центральную улицу города имя тирана – это нам, прогрессистам, удар поддых). Отношение к ресторану стало поводом для раздора в среде друзей, для череды «расфрендов», трещали многие дружеские связи, которые еще недавно казались крепкими.
Я был первым, кто написал у себя на странице в Фейсбуке большой пламенный пост о «Чертовой даче», который начинался со старой «чайфовской» строчки «Я не хочу, чтобы эта гадость была рядом со мной», и даже предлагал этот текст любому СМИ безо всякого гонорара! А всего написал за неделю четыре больших поста. И все они в слегка переработанном виде вошли в роман.
И чтобы та полемика не забылась, не замылилась, я и приступил к «Яднашу» (хотя начал роман через полгода после той грызни, по большому счету, она не затихает).

— Вторая: нарастание абсурда и гротеска в России.

— Это требовалось срочно запечатлеть! Причем запечатлеть захотелось, как абсурд и гротеск влияют на людей — внезапно страшные силы подпочвенной дикости и ненависти вырвались наружу.
Я потерял несколько своих товарищей. Считаю их безвинно убиенными на великой информационной войне. А кое-кто даже превратился в рупор пропаганды.
Разумеется, я хотел запечатлеть весь этот абсурд – накручивая его, гиперболизируя. Но, увы, абсурд реальности побеждает абсурд романа. Для изображения абсурдистских вещей в книге все равно нужна мотивация: какая бы ни была экзальтированная проза, она строится по литературным законам. А в жизни абсурд может вырасти на пустом месте, с бухты-барахты, ему мотивация не требуется.
Что собственно и происходит.

— Третья: чувство обиды, взаимные оскорбления, которые сейчас существуют в обществе.

— Общество радикально засмурело, стало патологически серьезным. Любая чепуха, придуманная для смеха, для развлечения, у многих вызывает обиду. Или тут же становится поводом для того, чтобы оскорбиться – по религиозным мотивам, по патриотическим, по геополитическим. По любым.
У меня такое ощущение, что в организме россиян вырос специальный орган, который только и знает, что обижаться да оскорбляться. А потом скорее строчить донос – тоже в органы, но вышестоящие. Поэтому я писал не просто роман, а роман, состоящий из доносов. К тому же донесения пишет девушка на молодого человека, который ей не безразличен. И она даже ни разу не усомнилась в том, правильно ли поступает…
Я уверен, что улыбка, веселье, чувство юмора – признак свободного общества, признак наличия гражданских свобод. Как только гражданские свободы стали ограничивать – вот тут и пошла тотальная «серьезка».

— Четвертая: разделение на условных «западников» и «почвенников».

— Такого сильного разделения я не помню на своем веку! И конечно, занимает – сможем ли мы ужиться? У меня в этом отношении большие сомнения.
В романе в сыр-бор вмешивается сама Эволюция, и развитие человека в отдельно выбранной стране внезапно начинает идти по двум веткам. Но сумеет ли инь выжить без янь, и наоборот – открытый вопрос.

— Как некий политический памфлет роман был задуман изначально?

— Конечно, это политический памфлет. Так вышло, что все мои романы в том или ином смысле памфлеты.
И в то же время все они — о любви. Но социум всегда делает эту любовь несчастной, даже трагической. В «Яднаше» влюбленные оказываются на разных эволюционных ветках. Они бы хотели длить любовь, но не ничего выходит. Кстати, подобное мы сегодня наблюдаем и в реальной жизни. Не раз читал в Фейсбуке истории, когда, к примеру, муж обвешан георгиевскими ленточками, а жена — за Навального. И как им жить? Ведь нет такого учебника, где бы это объяснялось.

— Авторы либеральных постов в книге очень узнаваемы, те, кто им противостоит – почти нет, за редким исключением. Что побудило именно так расставить акценты?

— А вот это — индикатор твоего приятельского круга! Видимо, в нем больше людей с демократическими взглядами. Но ура-патриотический лагерь в романе столь же узнаваем, в нескольких местах я почти не правил их реплики. Просто, возможно, ярких людей с той стороны в Нижнем не так много. Чтобы пост или коммент запомнился, нужно все-таки обладать более-менее писательским даром. А по моим наблюдениям, лишь единицы умеют выразить свою мысль письменно, у подавляющего числа «дыр-бул-щыл».
Мне хотелось продемонстрировать деятельность так называемых «кремлеботов», или «ольгинских» людей, которые за весьма приличную зарплату пишут посты и комменты против либералов. Они на службе государства, они его «охранители». Я довольно долго изучал их стиль, выписывал весь этот «ботовский» жаргон. В целом, они используют уличный быдло-говор, но попадаются и довольно изобретательные конструкции.

— То, что сотрудники правоохранительных органов активно отслеживают соцсети – не секрет. Был ли какой-то консультант в погонах, может быть, прототип главного героя (кстати, а есть прототип?)?

— Реального прототипа у героя не было. Но я перелопатил весь интернет, добывая информацию о различных центрах, проверяющих лояльность граждан. И какой-то образ у меня сложился.
Только не надо думать, что в этих подразделениях работают сплошь идейные. Конечно, нет. Бывают и люди либеральных взглядов. Пока они нормально трудятся, пока в срок сдают отчеты по своей «фрондирующей» клиентуре — их оттуда не выбраковывают. Просто у них такая вот паскудная работенка. И я им не завидую.

— В романе городская Дума принимает решение переименовать Большую Покровку в Сталинский проспект. Сейчас грядут выборы. Могут ли что-то сделать так называемые «рядовые нижегородцы» для того, чтобы противостоять аналогичным решениям в будущем?

— Думаю, «рядовые нижегородцы» по-прежнему могут жить в согласии с честью и совестью. И не поступать дурно. Нас может спасти только просвещение, как бы наивно это ни звучало. У каждого из нас есть масса ресурсов, чтобы нести, извините за пафос, свет.
Да, телевизор оккупирован, там мы проиграли вчистую. Но есть интернет. Те же «охранительные» силы пытаются сегодня занять и его. Те же боты работают круглосуточно. Но борьбу за Сеть мы проиграть не должны, все-таки мы умнее. Я считаю, любой просветительский проект перетягивает сомневающихся людей на сторону света. Этим и надо нам заниматься.

— Почему, на твой взгляд, у нас так активно распространился в обществе вирус ненависти, в какой лаборатории его вырастили и есть ли, по-твоему, противоядие «яднашу»?

— К сожалению, это вирус ненависти не нов. Возьмите Октябрьскую революцию. Вслед за ней возникла безумная сила взаимной ненависти. Брат убивал брата, сын сражался против отца.
А наступили мирные дни – и все срослось по-живому. И даже забыли, за что бились столько лет и с такой ненавистью. Покрошили друг друга, а из-за чего уже и не вспомнить.
Сейчас то же самое. За что воюют люди на юго-востоке Украины? За социалистические идеи? За олигархические? За экзистенциальные? Никто не знает. Просто вырвались подпочвенные силы ненависти. Демоны в народе гуляют, вот что.
Кстати, даю совет, как справиться с демонами в голове – пишите роман, и ваши демоны уймутся. Писать роман лучше, чем идти стрелять и убивать.

— «За державу обидно», — говорил герой Павла Луспекаева. Не спрашиваю, за что обидно. За что страшно?

— Думаю, не страшно человеку лишь тогда, когда он делом занят. Когда есть у него мечта. Когда есть цель. И важно, чтобы для осуществления этой цели ему не нужно было лизать сапоги чиновника или мента (который уже и не мент, а бандит). Просто — каждый день работать, видя, что и чиновник трудится, и мент своими полезными вещами занят. И каждый — как пазл большого здорового общества.
А пока этого нет, конечно, страшно. Всем страшно.

Фото из архива Вадима Демидова