Еще раз о важном

На одном из последних концертов мне был задан вопрос про мои песни, которые поет Чиж… Это оч.часто задаваемый вопрос – и почти всегда в нем слышен подтекст, мол, чувак раскрутился на хроноповских песнях – что, разумеется, неправда, но тем не менее, как бы я не старался их разуверить, авторы вопроса остаются при своем мнении. Потом обычно следует добавочный вопрос, из подтекста которого я догадываюсь, что меня немножко жалеют – вот, дескать, сколько вокруг примеров, когда рок-исполнитель раскрутился, стал звездой, собирает залы, зарабатывает, а я тут пою для 20 человек.
Жалеют меня, да. То есть существуют люди, которые могут представить такую реальность, где я стою вровень со, скажем, условным Бутусовым или Чайфом, играю большие концерты и имею успех. Занимаю более высокое место в пищевой цепочке. И им кажется, что так было бы справедливо.
Тут я должен сказать им (вам) за такое отношение спасибо. Мне приятно, что кто-то думает – что я заслуживаю чего-то большего. Это означает, по крайней мере, что люди ставят мои песни примерно на уровень Бутусова, Чайфа или Чижа (извини, Сергей, что я тут упоминаю твое имя, но это реально часто задаваемый вопрос).
А вот что я думаю… Думаю я, что известность может оч.сильно влиять на творчество – и порой довольно обломно. Когда артист (в широком смысле – музыкант, актер, писатель) сильно популярен, когда он у всех на виду, мироздание включает повышенную ожидаемость результата от его персоны. И на артисте такое положение сказывается – минимум – двояко. Либо он поверит в свою исключительность, полагая, что каждый его малый пук гениален, потеряет адекватную самооценку, и тогда творческая деградация неизбежна, либо наоборот, будет слишком требовательно относиться к своим опусам и постоянно париться, что они не так хороши, как те ранние, что принесли ему славу, и замолчит вовсе.
Как сказал один хороший человек, российская слава во многих отношениях является делом случая и странных обстоятельств, так луч маяка шарит по побережью и случайным образом выхватывает что-то. Далеко не лучшие песни приобретают популярность. Далеко не лучшие артисты становятся властителями дум.
Разумеется, гораздо легче творить, когда никто не ждет от тебя больших результатов. Ты свободен, ничто тяжелое и острое над тобой не висит, не пугает. Есть еще один неприятный аспект популярности. Часто артист становится заложником того произведения (скажем, сингла или альбома), которое принесло ему успех – и пытается, следуя рецептуре, повторить его чуть ли не под копирку. И в этом случае всегда проигрывает. Или бесконечно копируя свой хит, он вскоре становится смешон даже для упертых фанатов.
У меня же (сейчас обо мне) нет никакого успеха – и потому я свободен в творчестве. И такое положение дел мне нравится и вполне меня устраивает. А факт творчества я всегда ставил выше факта гонораров, факта славы.
Если бы я был условным чайфом, скорее всего, я бы до сих пор делал песни в духе альбома «Любитель жидкости», – ведь именно эти нехитрые вещи особенно любимы поклонниками группы. Однако я раз за разом усложнял музыкальную ткань, придумывал не самые очевидные гармонии, допускал всякие странности, заходил на территорию авант-рока и экспериментов. И вообще я считаю, что если автор не усложняет каждую следующую свою работу, то он просто топчется на месте.
Если бы я был условным чайфом, то слишком заморачивался бы – как к той или иной вещи, к тому или иному моему поступку отнесутся люди. Не стал бы открыто заявлять свои взгляды. И книжки с верлибрами вряд ли стал бы выпускать – ведь очень многие не считают нерифмованные вещи стихами. Если бы я был условным чайфом, то не написал бы ни одного романа, а ими я весьма горжусь. Уж точно не стал бы описывать историю своей группы, как противостояние с государством и с КГБ, как в «Сержанте Пеппере…», дабы, скажем, не прослыть в глазах массового слушателя смутьяном и «пятой колонной». И стопроцентно не стал бы писать ни «Яднаш», ни «2028», ведь в этом случае от меня отвернулись бы пресловутые 86 процентов моей слушательской аудитории, а ни один большой артист не имеет права терять такую часть свой аудитории – ведь это его зарплата.
В моем рассуждении есть всего одно слабое место – это БГ. Он на виду много-много лет, а песни становятся лучше и лучше. И вообще он делает то, что хочет, говорит, что хочет. Но гении и должны вспарывать схемы маленького человека, они и должны выламываться из прокрустова ложа, в которое его тот же маленький человек укладывает.
Конечно, такое отношение к славе и успеху, отсуствие амбиций, вытесняет меня в нишу одиночки. А тут еще группа распалась, что осложняет запись новых песен. Посмотрим, как я с этим справлюсь, мне самому интересно.