Николай Громазин. Рецензия на «Венецианский альбом» 2009.

Если в жизни ориентироваться по ведущим чартам и хит-парадам, то можно было бы давно поставить крест на музыке, которую в разные времена называли по-разному. Рок-н-ролл, поп, рок и прочие хард- и арт-, психо- и панк.
   Можно ли сделать хит на костях погибших друзей? Можно, только от этого погибших становиться больше. В какое время мы с вами господа живем? Вероятно, это время имеет шанс войти в историю, как все та же попытка еще раз, конечно, с большим размахом обвисших крыл, наступить на все те же грабли, которые оставили для нас добровольцы субботников и воскресников.
   Странно одно. Во времена российских смут и беспредела, рокеры живут и здравствуют, собирают материал, который прет из всех щелей нашей самобытной души. Вот только во времена глобального патриотизма и всеобщей радости по поводу пятилетки за три года, они умирают. Так было в апогее совдепа в конце 80-х начале 90-х, так было и в 2008. Летов, Рикошет, Полковник. Они уходят от нас во времена, когда торговые молы закрыли небо, и торчат их остовы как насмешка над великим советским прорывом в области создания благоденствия в отдельно взятой стране. Кстати так было и в начале века, уже прошлого. Уходили поэты – Есенин, Маяковский, забирая с собой души и сердца. Одни уходили, другие пребывали в фаворе.
   В это время Хроноп пишет «Саундчек», «Он думал это жизнь, да разве это жизнь, когда девиз: умри – воскресни». Только он даже не догадывается о том, насколько это воскресение неизбежно. Он Хроноп, он делает музыку из семян баклажанов и папайи, он ездит в Венецию, когда «Венецианская», давно уже написана и живет отдельно от регаты гондольеров, но он не пускает ее в свет пока не убедится, что она, Венеция, существует не только в его снах. Он встречает блиц-криг советской армии словами: “Мы как бабочки в руках дурака, стукнет в голову ему и наши крылья оборвет”. Песня из другой эпохи и другой войны, но стоит ли разделять войны, если не читать сводки, которые расскажут, сколько врагов похоронено на один квадратный метр поля боя. “Война чужая навсегда” подытожит Хроноп, и будет прав.
   Но вернемся к началу. “Я вернусь, даже если на это уйдет вся наша жизнь”, — о, как он верен своим идеалам — артишокам и бананам с окошком для видеосвязи. Но, он чертовски, красив и загадочен, он выполнил обещание, он вернулся и написал нам свою музыку – Венецианский альбом. Одинокий странник с веслом посреди старого, как мир, моря. И он поплыл, взмахивая веслом по этим водам, и каждый взмах приближает его к Королеве всех городов – Венеции. Что этот город для Хронопа? Если прошлый альбом из бронзы, то этот город — чистое золото. Пока он плыл, он, возможно, еще сомневался: «Я пережил шестерых президентов и к сожаленью четырех рок-звезд, вторых пережил со слезами, а первых без слез», но дальше уверенность крепнет: “Стоять и небо держать”, а дальше про то, что смерть нужно встречать улыбаясь и не надо слез. Это, возможно, гимн, но он сильно перекликается с библейским: “Делай, что должно, и будь, что будет”.
   Так и делает Хроноп. Он машет и машет веслами. А потом дает интервью о погибшем друге. Бесполезно и страшно давать интервью, нельзя рассказать о том, что ты только, что пел. Слушайте, господа, альбом, и не берите интервью у плачущего некогда Хронопа – ведь он нам пообещал, что собственное самоубийство он переживет. Где? Ну по крайней мере, в своих песнях он переживет его точно.
   Итак, он уже в городе. Мы все притихли, ведь скрипка творит чудеса, гитара торжествует, перкуссия, ах как она бьет в такт сердец, чьи души приласкала жемчужина морей – Венеция. «Венецианская», третий трек на альбоме, а значит, нас приглашают в город и хотят за нами понаблюдать. «Либо протрезветь, либо напиться», выбирайте господа, пока Хроноп в раздумье. Вы с ним? Хроноп все еще в раздумье. «Я в прошлой жизни был травой, надеюсь не совсем простой, а в жизни следующей я буду дымом». Сколько раз трава превращалась в дым? Видимо, Хронопу нужна целая жизнь, чтобы произошла эта химическая реакция. Нужен огонь – катализатор превращения, он найден, и мы прикуриваем от хронопьего сердца, а сердце горит, оно в Венецианских соборах, оно живое, оно питается в этом городе, и заряжается как аккумулятор. Хроноп не сердится, неуверенность уже прошла. И теперь он занимается постройкой моста между тем, что было и тем, что есть и будет.
   Он не одинок, совсем наоборот, «Как же славно, что нас не пустили во власть». Еще один гимн? Какой не хер гимн, когда мы в чудесном городе, в рязановских снах, среди падших фей, или посреди молов эпохи Путина? Мы везде, и наша власть — это любовь и баклажаны с грибами на ужин, а что еще нужно студенту третьекурснику или студентке. Был Крым с аквалангом, теперь вот Венеция. А матом все же хочется ругаться, но тут мы расходимся с Хронопом, пока он путает (возможно, специально) героев нового блокбастера, а я почему-то слушая эту песню, вспоминаю про барбитураты, которые я сегодня еще не пил. Но ведь те, кто смотрел эти убойные серии, их не принимали. Или принимали? Надо проконсультироваться со своим психиатром на счет употребления психотропных фильмов…
   Но что мы слышим? Пока Хроноп разбирался с Джеком-Воробьем, мы примолкли и слушаем Ту, что несет свет. Все на свете меркнет, даже на город опустился вечер. Мы одеты в смокинги и цилиндры. Мы в оратории. Мы в лучших ложах Альберт-Холла. А рядом с нами феи с веерами в руках. И мы слушаем, как поет Хроноп свою оду о заблудших душах и великих королевствах, о рыцарских поединках во славу прекрасной леди, принцессы всех цветов и дерев, о деревенской золушке, о Ней. И мне уже даже не хочется ругаться матом, это так. Упоминание о новом соцреализме воплотилось в “Жену из Икеи”, особенно там, где про льготы одиноким матерям Как говорится: “Живите дольше, рожайте больше”.
   С Юпитера. Вот ведь оказывается где разгадка сюжета, а, может, просто Хроноп решил отдохнуть от часто меняющихся сюжетов венецианской воды (хотел сказать: земли). Ну что ж, мы не против, с Юпитера так с Юпитера, хотя мы, тоже были уверены, что из города-героя Ленинграда. По ее мнению, мы здесь вообще не делом занимаемся, и нам пора возвращаться. Хроноп стал другим. Он побывал в Венеции, и написал альбом, возможно, самый лучший альбом за первые свои полвека жизни. Мы возвращаемся на пыльную родину, к себе домой, на старую площадь с громким названием Свобода. И везет нас туда автобус, всем знакомый еще из восьмидесятых, желтый икарус без рекламы на борту.
   Подъезжаем. Звучит колыбельная тех времен. Спи, Хроноп. Чудесное окончание поездки, нас вернули туда, откуда все началось. Вот ведь, хитрый Хроноп опять посмеялся над нами, и вероятно, сейчас хихикает и наматывает басовую струну на холодильник или делает из тыквы барабан. А может, готовит для нас сюрприз. Поживем — увидим. Хроноп очень загадочен, и мы будем ждать куда, он нас отправит в следующий раз.
   Николай Громазин    весна, 2009