Кипяток
Приготовление кипятка – увлекательный процесс.
Сначала хроноп берет в руки только что показавшуюся из кокона гусеницу и чиркает ее о панцирь черепахи. Гусеница немного ломается, но с третьей попытки огонь все-таки высекается.
Теперь у хронопа всего пять секунд на то, чтобы перевернуть поволжскую сороконожку на спину и зажечь ее серные туфельки. Хроноп делает это несколько раз на дню, поэтому наловчился – и вот уже над туфельками сороконожки вырастает высокий огненный цветок.
Затем хроноп укладывает сороконожку на плиту и ставит на огненный цветок чайник.
Чайник старый и ржавый, к тому же на бугристом дне живет колония прозрачных бабочек. Хроноп открывает кран и устраивает в чайнике наводнение.
Разбуженные бабочки быстро расправляют в воде свои крылышки и пытаются подняться на поверхность. Сил у них не очень много, но совместными усилиями они устраивают в чайнике восьмибальный шторм. Кипение начинается в тот миг, когда последняя бабочка поднимается на поверхность мятежной воды.
Довольный хроноп открывает крышку чайника, и бабочки вместе с паром вылетают наружу. Они рассаживаются на гардине, на абажуре, просто на потолке. И сушат промокшие крылышки.
Хронопу осталось затушить туфельки поволжской сороконожки и заварить в стакане душистый чай.
А вы кипятите воду иначе?

Туалетная бумага
Хроноп давно подметил, что рулон туалетной бумаги отмеряет срок жизни.
У всех рулон разной толщины. Почему так – никто не знает.
К тому же бумагу выдают разной степени мягкости. Бывает туалетная бумага нежная на ощупь, и жизнь идет плавно, без острых углов и рывков. Некоторым попадается бумага рыхлая, рвется прямо в руках – и судьба ее обладателя нередко висит на волоске. А если бумага жесткая, тогда и жизнь тебя держит в тисках и еще кидает из огня да в полымя.
Хронопу тоже выдали рулон. Бумага перфорирована, оторвал листик по дырочкам – день минул. На следующий день оторвал – еще сутки прочь. Ежели сам не отрываешь – обязательно придет какой-нибудь гость и запрется в туалете, за тебя оторвет.
Кто-то специально таких гостей подсылает. Гость выходит из туалета и улыбается. Но улыбается-то зря – у него дома тоже кто-то за него сегодня листик оторвал.
Хроноп иногда заходит в туалет лишь для того, чтобы посмотреть – сколько осталось. Уже виден бумажный цилиндрик, который и есть конец рулона. К цилиндрику приклеен последний листик.
Опять кто-то стучит в дверь хронопа. Еще один нетерпеливый гость. Требовательно стучит.
Не открывать! Нас нет! И не будет!

Друг хронопа
Друг хронопа – транссексуал. Раньше он был грушей.
Хирурги сделали все возможное. Они вынули косточки, и в паховую область вшили протез. Протез деревянный, что неизменно является поводом для приколов. Неприятели дразнят моего друга, утверждая, что он точь-в-точь буратино. Мой друг в такие моменты куксится, и его протез ведет себя непредсказуемо.
Хроноп жалеет друга.
И несмотря на то, что друг весь-весь обкусанный и немного ржавый, следов от зубов хронопа на нем нет. Хроноп дает бывшей груше свои книги и пластинки. Угощает вином и чаем. Разговаривает с ним, утоляя жажду груши на жалобы и ламентации.
После очередных посиделок хроноп провожает друга до остановки. По дороге друг сетует, что быть мужчиной, к сожалению, ему меньше нравится.
— А что так? – интересуется хроноп.
Фрейдистские комплексы, культ мачизма, много сигарет. И еще никогда никто тобой не бывает удовлетворен. Вечные насмешки, постоянный сплин.
— Ну, а чего хорошего быть грушей? – спрашивает хроноп, – ведь тоже все время в подвешенном состоянии…
Друг пожимает плечами – есть возможность после окончания института попасть в какой-нибудь закрытый компот. Хорошая компания, приличная зарплата…
— А то, что съедят, — добавляет он после паузы, – так это везде…

Еще раз про деньги
Профсоюз денег ночью обзвонил всех своих, те недолго собирались и ушли в андеграунд. Хроноп проснулся – а денег нет. Испарились даже копейки-инвалиды и рваные десятки. За картиной в гостиной находилась старая заначка, исчезла и она.
Хроноп отправился на поиски. Долго ли он шел, коротко ли – уже неважно, но только на исходе второго дня осознал, что он в лесу и заблудился. Однако, заметив сквозь ветви деревьев просвет, вышел на полянку, где сидели деньги и пели романсы.
У каждой валюты была своя туса. Еврики держались подальше от баксов, юани с презрением косились в сторону рублей. А фунты вообще курили трубки и щегольски сплевывали сквозь зубы.
Свою мелочь хроноп нашел довольно скоро, но та, несмотря на все уговоры, возвращаться домой наотрез отказалась. Хроноп пытался рассовать деньги по карманам, но те вылезали обратно и вольно разлетались по полянке.
Только одна ленивая мятая сотня пожелала остаться в кармане, и то лишь тогда, когда хроноп пообещал ей, что если в город пожалует какой-нибудь импортный рок-стар, то он возьмет у него автограф именно на ней.
Пообещал – а потом пожалел об этом. Теперь эту мятую сотку и не потратишь…

Чем хроноп думает
У хронопа каждый день расписан.
Во вторник он думает ягодицами. День малоприятный, поэтому две головы лучше. А ягодиц как раз две. Одна отвечает за текущие вопросы, другая – за непредвиденные (непредвиденных всегда больше).
Плохо одно – приходится весь день стоять. Они ведь думают, как на них сядешь? И еще они завели моду перекладывать дела с больной головы на здоровую.
В среду хроноп думает плечами. Что у него ни спросишь – на все только пожимает ими. Но плечи после ягодиц – уже прогресс.
В четверг очередь доходит до желудка. Ой, как мы проголодались!
Сегодня рыбный день? А нас это не парит! Наложите и побольше! А что это у вас рыбка какая-то хлебная? Все равно кладите…
Хроноп сжирает полпланеты и все мало.
В пятницу хроноп думает руками. Все ему надо в руки взять, проверить на тактильность. В этот день он понимает, что подруга далека до идеала (фигура, то-сё) и ужасно расстроен.
По рукам ему! Ишь, распустил…
В субботу за мыслительный процесс отвечает элтон джон. Наконец-то!
Напомним, он маленький. Кто-то приносит вино, он быстро накачивается, и весь вечер суется туда, куда не надо.
В воскресенье наступает расплата. Хроноп начинает думать головой. А это не к добру. Тут и чувство вины, и камни раскаяния. Неужели вчера он пытался овладеть N? Она же замужем!
Неужели после нее он звонил NN?
Воскресенье хроноп не любит.
В понедельник он вообще не думает – нечем…

Хроноп пьет из трубочки
Хроноп обожает пить из трубочки.
У трубочки один конец острый. Его надо приставить к кружочку фольги на пачке сока и продырявить. И сок заструится вверх, нарушая закон всемирного тяготения.
Но вот сок уже выпит, и из трубочки раздается лишь забавное кряхтенье.
Тогда можно вставить трубочку в стол и выпить его. Одна ножка, вторая, ящики, замочки – все влетает в трубочку, а затем — в рот хронопа. Не очень вкусно, но зато поучительно. Что в столе было? Карандаши? Бумага? Стихи? Проза? Ну, пара рифм зацепилась за кончик трубочки, но хроноп всосал и их.
Что на очереди? Телевизор? Вставляем трубочку в дырочку, что в задней стенке, и выпиваем его. Ах, телеведущие закричали! Ах, голливудские актеры заохали! Ничего… Пролетают в трубочку без задева. Они только в ящике герои, а как до дела дойдет – обычное пойло. Со своеобразным ароматом, кстати.
Что теперь? Шкаф? Окно? Дверь?
Хроноп вставляет трубочку в планету и втягивает в себя воздух. Планета идет тяжело. Со всеми своими недоразумениями, войнами, терактами, пиратскими захватами. Трубочка вновь справляется и сквозь нее в рот хронопа пролетает вся планета.
Правда, теперь во рту хронопа столпотворение – африканские пираты захватили язык и требуют выкупа у желудка. Арабы грозятся взорвать зуб мудрости, и торгуются с нёбом. И слюна куда-то вся подевалась. А-а, ее запаяли в трубы, и она уже идет дороже нефти. Тут во рту хронопа возникают всякие плохие слова, но их еще на выходе приватизируют поклонники изящной словесности.
А как все здорово начиналось – хроноп пил сок из трубочки…

Слезы хронопа
Слезы хронопа вполне себе одушевленные. Рождаются они в муках. Глаза их отпускать не хотят, моргают отчаянно и в результате всегда на мокром месте.
А только выплыли из глаз – и сразу в школу. Учатся слезы старательно, но не отличницы. Уверенно текут по щекам. Не успели оглянуться, как уже в институте. Тут, кстати, их и может настичь рука хронопа. Стряхнуть или промокнуть платком. Приходится как-то увертываться – это и есть дипломная работа.
Слезы – лесбиянки, этим они занимаются на кончике носа. У всех на виду. Такова их прихоть. Могут затечь в ноздри, но там своя туса – и их выгоняют.
Браки между слезами запрещены. Но если затекли в ямочки хронопа — их счастье. В ямочках для слез нет ничего невозможного. Тут и стол, и дом.
А если дотекли до щетины хронопа — счастливая старость и пенсия. В этом редком леске можно погулять себе в удовольствие. И слезы разбредаются по тропинкам. Некоторые рассаживаются по лавочкам в парке и перетирают косточки себе молодым. Сил у слез уже мало.
Воды в них остается все меньше и меньше, одна соль. Кремации они предпочитают испарение. И кроме хронопа о них вряд ли кто вспомнит.

Пуговицы и молния
Кто же знал, что пуговицы на куртке хронопа играют в «Последнего героя».
Он стал догадываться об этом, когда верхняя пуговица оторвалась без видимых причин. Вдруг! Против нее, оказывается, проголосовали остальные.
Но хроноп снова ввел ее в игру. Пришил.
Однако ближайшей ночью пуговицы проводили очередной конкурс с поеданием натощак черных ниток, и несправившаяся с заданием должна была покинуть игру. Утром хроноп обнаружил ее на полу в прихожей.
Пришлось пришить прочными синтетическими нитями.
Следующей ночью пуговицы провели встречу со своими рекламодателями, и те прислали ножницы в качестве ведущих шоу. И утром отлетела очередная неудачница.
Хроноп не долго размышляя, заменил пуговицы на молнию. Однако пытаясь застегнуть ее наутро, заметил, что на ней остался лишь один зубчик. Оказывается, зубчики на молнии решили играть в «Что? Где? Когда?», и у них как раз выпал суперблиц…

Пластырь отвечает на вопросы телезрителей
Сегодня пластырь отвечает на вопросы телезрителей. Понятное дело – его налепили на рану черт-те когда, и, конечно, к нему накопились вопросы.
Во времена его молодости, рана кровоточила, и потому пластырь явно был на месте. Шли годы, и с раной, видимо, что-то произошло: то ли она затянулась, то ли пошла метастазами. Что делается под пластырем – известно лишь ему самому.
А вопросы ходят круг да около. Кризис, бла-бла-бла… Пенсии, бла-бла-бла… Коррупция, бла-бла-бла…
Нет бы его в лоб спросить – а не пришла ли пора отодрать его к бесу? И дать молодой коже наконец хлебнуть чистого воздуха. Не вечно же ей преть под гнетом…

О светофорах
В светофорах с некоторых пор продают дурь. Хроноп узнал об этом как всегда позже всех.
А вот что оказалось. Завозят ее нечасто. И можно идти брать – только когда горит зеленый цвет. Когда красный – уже кончилось. Когда желтый – идет разгрузка товара, подождите.
Зеленый цвет горит недолго, может, с минуту. Иногда две. А за это время надо успеть обменять часть своей зарплаты на маленькие целлофановые пакеты с логотипом. Поэтому к светофору всегда очередь. Называется пробка. И тот, кто пытается с ними бороться – просто не любит дурь.