Дневник ВД: Потерянный Кортасар-29 (лирика)

Память хронопа
В одежном шкафу висит память хронопа. Этот свитер он купил в Венеции три месяца назад, была дикая распродажная толкотня, он стоил 60 евро, уценили до 9.90, вернулся в нем домой, в нем и похоронил друга, не успев переодеться. А вот футболка с Че, ее он купил на Майорке, на пляже, там еще продавались полотенца с команданте, за два года она вся протерлась, надо же какой плохой хлопок… Черная рубашка, ее где-то на родине приобрел, надевал один раз, на концерт воссоединения группы, пел с высокой температурой, глотать было больно, а играли около часа, потом напился. А в этом плаще он уже не ходит, но в нем они с ней ездили в Питер; сколько лет назад? двенадцать? одиннадцать? выкидывать жалко, классная была поездка.
Что еще?
Прикольная военная бейсболка, но откуда она? вспомнил — они с ней гуляли по Праге и нашли суматошный стор с названием «Ликвидация», в котором можно было рыться до потери сознания, и вот со дна одного глубокого ящика она достала ее, и до сих пор его любимая. А это банданка, купил он ее в критском магазине «Все за 1,5 евро», поддался соблазну бюджетного консюмеризма, она ее потом хотела выкинуть, говорила, что ему совсем не идет, еле отобрал.
А где-то далеко, в ее шкафу, висит парео с барселонского блошиного рынка, они его вместе выбрали, она в нем бежала вдоль кромки воды и хохотала, парео парусило, и он ее фоткал, фоткал, какие они были тогда идиоты.

Одна и та же мышь
Они с хронопом живут в одном помещении, но не разговаривают друг с другом. Они в разное время принимают пищу, на разных кроватях спят, с разными людьми общаются по телефону. Они поливают разные цветы. Они смотрят разные телевизоры.
Они разделили все: комфорки газовой плиты, посуду, книги, диски, ключи. Хроноп давно не дотрагивался до нее.
Есть лишь один предмет, которым они по очереди пользуются – компьютерная мышь. Мышь понимает свою исключительность и не убегает. Только на коротких ножках перемещается по коврику.
Мышь чувствует спиной ее маленькую ладонь с чуткими линиями судьбы. Мышь чувствует его ладонь гитариста, и ей передается его дрожь.
У обоих повышенная температура, — полагает мышь.
Они разделили интересы. Она ищет покупателей на свою швейную машинку. Он переписывается с оставшимися друзьями и скабрезничает.
Она чаще пользуется правой кнопкой, он любит крутить колесико, что у мыши на шее, но делает это очень нервно.
Мышь терпит.
Мышь – последнее, что их объединяет.

Циклопы
Циклопы приплыли к хронопу на корабле с парусами. Большую часть пути стояло безветрие, поэтому частенько им приходилось самим дуть на паруса. Но их щеки за это время полопались от соли и дождя, и теперь им требовались новые насосы. Кандидатура хронопа их устраивала.
Они вошли, как входит новая власть. В сапогах, шумно матерясь. Пока в толчее проходили в дверь, заплевали всю лестничную клетку. Соседи-фамы смотрели в глазки и не дышали.
Хроноп ждал циклопов, стоя возле окна. Окно он предусмотрительно открыл – на случай экстренной эвакуации. Они не предоставили ему иного выбора.
Хроноп бежал по зимнему, но еще бесснежному городу, и фонари обливали его спину охрой. Через час он уже был у нее.
Она готовилась ко сну. Умылась и положила искусственный глаз в хрустальную чашу со слабым соляным раствором. Глаз плавно опустился на дно.
Почувствовав хронопа, она достала изящный мобильник и, пастельно улыбаясь, набрала несколько цифр. Он поцеловал ее в край губ. Губы были узкие и прохладные.
Хроноп не стал снимать ботинки.
Под окном еще было тихо. На лестнице тоже было тихо. Тишина была разлита и в комнате.
На хронопа смотрел глаз из прозрачной чаши.
Ее заставили, ей угрожали, она не виновата, — оправдывал ее хроноп…