Вадим Демидов: «Все время нужно что-то менять»

Вперед не получится, хоть вбок, но не должен выйти «Лирохвост-2»

Вадим, расскажите подробнее о проекте трибьюта Алексея Полковника, о роли в нём «Хронопа» и вас лично.

— «Хроноп» никогда не записывал чужих песен, своих предостаточно, и я всегда отказываюсь участвовать в трибьютах, хотя предложений хватает. Но трибьют Алексея Полковника — особый случай. Когда мне москвич Вадим Силаев, а именно он занимается этим проектом, предложил участвовать, я был вынужден согласиться. Потом, наверное, неделю переслушивал все Лёхины песни, но ничего мне не подходило, у нас с ним слишком разные фактуры, он такой громадина, а я просто хроноп. Мы с ним, конечно, дружили в середины 80-х, в каком-то смысле я могу считать его своим учеником, потому что в нашей хроноповской тусовке он впервые сочинил первую хорошую песню. Но я никогда не мог себе представить, что буду записывать его вещь. И в итоге выбрал «Два солнца» — она довольно романтична, что вполне нам подходит, и кроме того, поразмыслив, я понял, как из нее убрать то, что мне в ней не нравится, это я о шансонности. Пришлось перелопатить гармонию, ритм, и только тогда приступить к репетициям. Забавно, но сегодня, если не знать, что это песня Полковника, можно принять ее за нашу песню — собственно, этого мы и добивались.

— А что вы думаете про тех наших земляков, что активно творят прямо сейчас. Есть ли у них шанс достичь уровня Земфиры или «Сплина», которых вы всегда приводите как пример лучших в наше время?

— Сегодня я не вижу в Нижнем ни одной фигуры или группы, которые могут выйти на такой серьезный уровень уже сейчас. У кого-то хромает музыка, у кого-то тексты. Кто-то слишком не самостоятелен в творчестве: сейчас тренд — подражание каким-то западным группам, чаще брит-поповым. Но у нас есть неплохие полуандеграундные музыканты: «Иллинойз», к примеру, или Crimson Butterfly. Их творчество оригинально. И, безусловно, это проекты российского уровня.

— Что же держит нижегородских музыкантов? Может нам стоит строить не станции метро, а студии звукозаписи и концертные площадки? Или старожилам взять над ними шефство, чтобы не заглядывались на брит-поп?

— В брит-попе нет ничего дурного. И группа вполне может взять любой стиль как некую форму, как сосуд, но формулу жидкости, которую туда надо налить, всякому творцу придется выдумывать самому. И по-другому не бывает.

— Один вопрос о прошлом. Правда ли, что вы лично просили Башлачёва спеть «Абсолютный вахтёр»?

— Правда, на квартирниках в Нижнем. Это было так давно, я мало чего помню. Но все были пьяные и много шутили. Помню, Башлачева кто-то спросил про «Повелителя мух» Голдинга и он довольно толково отрецензировал этот роман, модный в ту пору. В частности, ему казалась ситуация, описанная в романе, искусственной. Мол, как же можно строить мир, в котором не нашлось места ни одной женщине.

— Башлачёв как-то сказал, если коротко, что русский рок не чувствует своей уральской, тульской изюминки. А есть ли у Демидова чувство такой изюминки, кроме любви к площади Свободы?

— У меня нет любви к площади Свободы. Это заурядная транспортная развязка без какого-либо характера. Не площадь, а насмешка. Я бы посмотрел в глаза тому, кто дал ей такое громкое название. Мы в 80-е всегда безошибочно определяли — это питерский рок, это московский, это уральский, это сибирский. У нижегородского не было своего яркого лица. Но тут масса факторов сыграла, в первую очередь, долгая закрытость города, это наследие ощущается и ныне.

— От Башлачёва к другому классику русского рока — Гребенщикову. Что для вас «Аквариум»? Вы ведь не только слушаете его песни, но и, как я слышал, читаете все его интервью и следите за новостями. Ищете в нем вдохновения?

— Объяснить, почему мне нравится БГ? Во-первых, он был первым. И он был одним из тех, кто привил рок-н-роллу русский язык, в каком-то смысле это была революция. Да, пришлось увеличить музыкальную строку, изменить фразировку — но кто говорил, что будет легко? И все, кто сегодня поют на русском, обязаны пионерам рока — БГ, Макаревичу, Майку Науменко. Во-вторых, БГ пишет блестящие песни. И до сих пор. «Лошадь белая» — это, может быть, его лучший альбом за всю биографию, а ведь это было совсем недавно. Как и у всех творцов у него бывают взлеты и провалы, но это нормально. В-третьих, он не устает меня удивлять своей плодовитостью. Когда тебе за полтинник, непросто выпускать ежегодно альбомы, и каждый раз отыскивать новые слова и новые мелодии.

А читаю я вообще много кого. Интервью Кита Ричардса, к примеру, — сегодня несколько штук прочитал. Мне и фильмы про музыкантов нравятся. Музыка составляет главный контрапункт моей жизни. Я за день успеваю прослушать несколько новых альбомов, посмотреть массу новых клипов, почитать статьи. Ну и сам что-то набренькиваю на гитарке.

— «Что-то набренькиваю на гитаре», — как-то слишком скромно. Ведь сейчас вы пишите новый альбом. Когда нам его ждать и ждать ли от него экспериментов?

— Когда берешь гитару с намерением что-то сочинить — всегда есть ощущение, что ничего не умеешь. Поэтому и набренькиваю. Насчет нового альбома и экспериментов — помнится, один из рецензентов «Сезона лирохвоста» пенял, что мы не слишком успешны и удачливы именно по причине наших вечных экспериментов. Наверное, у меня в одном месте гвоздь, но я крайне редко остаюсь доволен результатом, и мне все время нужно что-то срочно менять. Сейчас, после альбома, который многие назвали лучшим в нашей истории, крайне важно сделать еще один шаг. Вперед не получится, хоть вбок, но не должен выйти «Лирохвост-2». И наш звукорежиссер Алекс Репьев озабочен этим — он даже не намекал, а прямо говорил, чтобы я садился и придумывал новый материал. Мы начали записывать первую часть альбома, шесть песен. В них мы в сотый раз рассказываем о том, как сегодня живется хронопам: мир движется вперед, и мы движемся вместе с ним, попутно подмечая все изменения, нам уготованные. Я знаю, что кроме нас никто не сообщит миру то, что говорим мы. У нас своя оптика, свои фабричные настройки. И для того, чтобы заглянуть в нашу сегодняшнюю оптику — придется подождать до лета, именно летом, думаю, альбом будет завершен.

— И последний вопрос. Вы пишете сказки. И не увидим ли мы этим прекрасным летом, что Вадим Демидов не выпускает новый альбом, а сидит где-нибудь на набережной Федоровского и читает в свою белую бороду сказки детворе?

— Я сейчас пишу роман, для которого мне потребовались сказки про животных, и чтобы катализировать процесс их сочинения, я поставил задачу — писать их ежедневно и тут же выкладывать на свою страницу в Фейсбуке. Существование в таком режиме, думаю, не всем подойдет, большая нагрузка. Первый сезон я завершил на 10-й сказке. Это было три недели назад. Сегодня идет пятый день второго сезона, в полдень уже выложил пятую сказку, которую утром и написал. И сейчас думаю о том, о чем буду писать завтра. Но формат проекта таков, что завтра я должен буду выложить очередной шедеврик. Детям в белую бороду я буду вряд ли рассказывать, а вот взрослым — может быть. Сказки у меня довольно жесткие. И точно не вместо альбома, он главнее.

— Значит — будем ждать.

Никита Вельтищев

Источник