Память хронопа
В одежном шкафу висит память хронопа. Этот свитер он купил в Венеции три месяца назад, была дикая распродажная толкотня, он стоил 60 евро, уценили до 9.90, вернулся в нем домой, в нем и похоронил друга, не успев переодеться. А вот футболка с Че, ее он купил на Майорке, на пляже, там еще продавались полотенца с команданте, за два года она вся протерлась, надо же какой плохой хлопок… Черная рубашка, ее где-то на родине приобрел, надевал один раз, на концерт воссоединения группы, пел с высокой температурой, глотать было больно, а играли около часа, потом напился. А в этом плаще он уже не ходит, но в нем они с ней ездили в Питер; сколько лет назад? двенадцать? одиннадцать? выкидывать жалко, классная была поездка.
Что еще?
Прикольная военная бейсболка, но откуда она? вспомнил — они с ней гуляли по Праге и нашли суматошный стор с названием «Ликвидация», в котором можно было рыться до потери сознания, и вот со дна одного глубокого ящика она достала ее, и до сих пор его любимая. А это банданка, купил он ее в критском магазине «Все за 1,5 евро», поддался соблазну бюджетного консюмеризма, она ее потом хотела выкинуть, говорила, что ему совсем не идет, еле отобрал.
А где-то далеко, в ее шкафу, висит парео с барселонского блошиного рынка, они его вместе выбрали, она в нем бежала вдоль кромки воды и хохотала, парео парусило, и он ее фоткал, фоткал, какие они были тогда идиоты.

Одна и та же мышь
Они с хронопом живут в одном помещении, но не разговаривают друг с другом. Они в разное время принимают пищу, на разных кроватях спят, с разными людьми общаются по телефону. Они поливают разные цветы. Они смотрят разные телевизоры.
Они разделили все: комфорки газовой плиты, посуду, книги, диски, ключи. Хроноп давно не дотрагивался до нее.
Есть лишь один предмет, которым они по очереди пользуются – компьютерная мышь. Мышь понимает свою исключительность и не убегает. Только на коротких ножках перемещается по коврику.
Мышь чувствует спиной ее маленькую ладонь с чуткими линиями судьбы. Мышь чувствует его ладонь гитариста, и ей передается его дрожь.
У обоих повышенная температура, — полагает мышь.
Они разделили интересы. Она ищет покупателей на свою швейную машинку. Он переписывается с оставшимися друзьями и скабрезничает.
Она чаще пользуется правой кнопкой, он любит крутить колесико, что у мыши на шее, но делает это очень нервно.
Мышь терпит.
Мышь – последнее, что их объединяет.

Циклопы
Циклопы приплыли к хронопу на корабле с парусами. Большую часть пути стояло безветрие, поэтому частенько им приходилось самим дуть на паруса. Но их щеки за это время полопались от соли и дождя, и теперь им требовались новые насосы. Кандидатура хронопа их устраивала.
Они вошли, как входит новая власть. В сапогах, шумно матерясь. Пока в толчее проходили в дверь, заплевали всю лестничную клетку. Соседи-фамы смотрели в глазки и не дышали.
Хроноп ждал циклопов, стоя возле окна. Окно он предусмотрительно открыл – на случай экстренной эвакуации. Они не предоставили ему иного выбора.
Хроноп бежал по зимнему, но еще бесснежному городу, и фонари обливали его спину охрой. Через час он уже был у нее.
Она готовилась ко сну. Умылась и положила искусственный глаз в хрустальную чашу со слабым соляным раствором. Глаз плавно опустился на дно.
Почувствовав хронопа, она достала изящный мобильник и, пастельно улыбаясь, набрала несколько цифр. Он поцеловал ее в край губ. Губы были узкие и прохладные.
Хроноп не стал снимать ботинки.
Под окном еще было тихо. На лестнице тоже было тихо. Тишина была разлита и в комнате.
На хронопа смотрел глаз из прозрачной чаши.
Ее заставили, ей угрожали, она не виновата, — оправдывал ее хроноп…

Новости прямо из студии звукозаписи. Теущий наш альбом на редкость энергичен и заводен. Это я понял на нашей репетиции в четверг. Много драйва, немного электроники, чуток скрипки и вы пускаетесь в краковяк. На самом деле, нетипичный для Хронопа «бронзовый альбом» очень мелодичен и лиричен. Алекс ещё колдует над сведением, ещё не все партии прописаны, но я уже чувствую это. Подождем ещё немного, и посмотрим не обмануло ли меня предчувствие.

Сделали еще одно героическое усилие – прописали флейту в ПЛОЩАДЬ СВОБОДЫ и ВЕНЕЦИАНСКУЮ.
Надо уже слушать готовый альбом, а мы все дописываем, дописываем. Этому придет конец?
Перфекционизм в гроб сведет.
Ноты для ВЕНЕЦИАНСКОЙ придумывали прямо в студии. У Андрея не было идей, и я был готов смириться с тем, что песня останется без флейты, но Алекс настоял, и спасибо ему (тебе!). Потратили еще час, но зато это на века.
Черт подери, как я устал что-то делать для вечности.
Из-за студии опоздал на репетицию. Пашка приехал, несмотря на ужасные пробки и свой день рождения (поздравляю прилюдно!), но порепетировать так и не удалось.
Нужно было срочно спасать друга, чем хроноп остаток дня и начало следующего и занимался. Вроде спас.
Вот он, горизонтальный, лежит в двух метрах от меня и сладко похрапывает. Может быть, сочиняет во сне стишки…
Вечность, ты ценишь мои усилия?
Суматошный день.

«Я уколов не боюсь»
Прививочную комиссию хроноп ждал целый день. Об изобретении антикризисной вакцины стало известно накануне, и теперь по домам ездила особая бригада и делала уколы.
Они приехали в сумерках. Их было трое. У одного был наготове шприц, второй колдовал с ампулой, третий обрабатывал ягодицы йодом.
Укол был болезненным. Из глаз посыпался зеленый фейерверк. Первое, что среди вспышек увидел хроноп, был берег турецкий, в тот же момент он догадался, что видит его в последний раз, и воспоминание о солнце и безоблачном небе изъялось из памяти навсегда. Затем стерлись мечты о новой гитаре, о новом альбоме, о рок-клубе на берегу реки, о той, с кем он страстно желал знакомства, но пока успел узнать лишь имя. Также исчезли болезненные стихи и скромные обещания.
Когда бригада уехала, у хронопа осталась только вечная зима, страшные тени, отбрасываемые деревьями, и мертвые окна дома напротив. А еще ему сказали, что завтра приедет новая бригада делать прививки против писательских соблазнов. Или она уже здесь?..

Аврора
Под окнами хронопа пальнул крейсер Аврора. Стекла задрожали, но выдержали, зато барабанные перепонки – в клочья. Хроноп выглядывает в окно, внизу бежит солдат, бежит матрос. Стреляют на ходу.
Но почему-то все на коньках. Двигаются фигурным шагом, то и дело двойной тулуп делают.
На тротуарах стоят члены высокого жюри и ставят атакующим оценки.
5 и 9, а то и 6 и 0 – что ни балл, то высокий…
А иначе власть в стране не возьмешь!
Обороняющиеся чиновники залезли под купол цирка и отстреливаются с трапеций. Тут и акробаты-вольтижеры, и эквилибристы, и женщина-змея. Если не выполнишь сальто-мортале (без лонжи), власть в стране не удержишь. Кстати, циркачам тоже баллы выставляют.
Попытки переворота крутят по ТВ. А наутро после таких баталий хроноп никогда не может найти около кровати домашние тапочки. Опять они всю ночь в телевизор пялились…

Первый снег
Хроноп обожает первый снег.
Важно не упустить момент. Ведь первый снег обожают и фамы. И только заметив его, они уже бегут грязнить его своими подошвами, или начинают трясти на нем свои персидские ковры, после чего весь снег в округе выглядит вчерашним.
Нужно встать пораньше. Когда только птицы и ветер. Спуститься во двор. Зачерпнуть девственного снега ладонью и положить немного в рот. Чтобы он растаял на языке. Чтобы он растекся по щекам и подбородку. Сглотнуть.
Надо в горсти принести его своей подружке, которая еще нежится под одеялом. Присесть на кровать рядом с ней, слегка откинуть одеяло и положить первый снег ей на шею. Пусть она завизжит, пусть она разбудит соседей (поделом им), пусть обзовет дураком. Пусть она соберет с шеи крохотные остатки первого снега, слепит из них малюсенький снежок и запустит им в хронопа. Пусть наконец засмеется. Пусть вновь залезет под одеяло и поманит хронопа к себе. И пусть он не упустит момент. И растает в объятьях.
…А за окном фамы уже затопали по первому снегу. И начали выбивать персидские ковры.

Хронор и магазин люстр
Хроноп ищет работу. Но все хорошие работы заняты фамами. Хронопу предлагают только работу светильником.
В первой конторе требовалась лампа дневного света. Тебя вставляют в длинное прокрустово ложе с двумя контактами, и целый день висишь под потолком, как неприкаянный. Ну, еще моргать глазками надо. В принципе синекура, так как не обязательно бегать по адресам, однако ноги все же затекают.
Одному бизнесмену в спальню требуется ночное бра. Тебя прибивают к стене, в рот вставляют лампочку в 100 свечей, и ты полночи наблюдаешь, как она настаивает, а ему не хочется, потому что он только что от любовницы. Потом он еще храпит как фанфары.
В драмтеатре обнаружилась вакансия люстры. Довольно сложная работа, но и оплата царская. Лампы вставляют не только в рот, но и в уши, ноздри, и даже в руках парочку держишь. Такое количество электричества, говорят, плохо влияет на здоровье, но зато полный соцпакет и на пенсию отправляют после первого короткого замыкания. В общем, хроноп согласился.
Люстрой так люстрой. Будете в театре, не забудьте поздороваться.